победили плотскую собственность, но родит мать дитя революционного акта – отец неизвестный герой, трахающий оковы запретов хрен знает, где и с кем, а она все равно скажет «мой» ребенок. Что дальше? Опять собственность. И что будет делать пацан, когда вырастет, слово «мама» знает на кого говорить, а «папа»? Или счастливый мир будет без слова «папа» и «любовь»?
– Я еще не до конца прочитал книгу и сейчас про «папа» не скажу. А «любовь» в лучшем смысле этого слова – опять тоже собственничество, в худшем – мифологическое чувство, которое никто не испытывал. Употребляется в разговорной речи, как пароль, перед совокуплением, своеобразное слово-цена.
– Ты сейчас из всех проституток сделаешь.
– А что? Не купил за деньги, так купи за слова. Причем замечу, одна из самых приятных женских достопримечательностей – девственность, продается с охотой именно за слова.
– Акт купли-продажи за слова – это слишком условно.
– Хочешь сказать, что если я скажу девушке, что люблю ее, потом хорошенько трахну, лишу девственности, а затем проверну то же самое с другой – это все условно?
– Да, будем считать их условно девственницами. А любовь я бы на твоем месте так не опошлял – просто взаимовыгодное сожительство и все. Ладно, как прочтешь, расскажешь про «папа».
– Чтобы ты и не сомневался, мне самому интересно. А то трахаемся с тобой как звери без идейной подготовки, основываясь на инстинктах нашей рево…
Стук в стеклянную дверь парилки.
– О! А вот и мы, – говорим мы хором и выбегаем из парилки на встречу девушке и по очереди целуемся с ней в засос, пожимая сиськи, лобок и задницу.
– Здравствуйте, мои любимые, папа соскучился по вас, – бурчит напарник, зарываясь в ее груди и стягивая одежду.
– Вы такие горячие, – говорит она, помогая себя раздеть.
– А где соратник по борьбе, «мятная», которая всему рада? – спрашиваю я.
– К ней парень приехал сегодня, она с ним.
– Пришла бы с парнем тут люди взрослые, чего стеснятся? Всем бы место нашлось. Очень безответственный поступок. Вы как считает товарищ? – обращаюсь я к напарнику.
Он молча смеется, стягивая с девушки трусы.
– У нее сегодня в программе «любовь», – отвечает она.
– А у нас в программе «революция», – смеется напарник, вставляя в нее. Подмигивает мне. – Товарищ, вы оказались правы, мокрее не бывает.
Я сплевываю на член, растираю слюну и медленно вставляю ей в зад. Обычно эта девушка, перед тем как мы займемся групповым сексом, ставит клизму с цитрусовым раствором, но сегодня не успела и мне в нос бьет запах ректальной слизи, отчего я еще больше возбуждаюсь, совершая глубокие движения. Сквозь тонкую пленку плоти, чувствую плавник товарища по оружию, который наслаждается вагинальным сексом. Вроде и не педики, но тремся через девушку членами и словно челюстями пережевываем мясной бутерброд. Она просит:
– Назовите меня грязной женщиной.
– Ты грязная женщина, – хором.
– Дешевая шлюха.
– Ты дешевая шлюха, – хором.
– Назовите меня ебучкой.
– Ебучка, – хором.
– Нет, скажите, что я самая затраханная ебучка.
– Ты самая затраханная ебучка, – хором.
– Скажите, что я вечно влажная сука.
– Ты вечно влажная сука, – хором.
– Я хочу ссать.
– Ссать не надо, – хором.
Я останавливаюсь, на моем члене бледно-красный лепесток, я снимаю его и разглядываю вблизи – это кожура помидора, не переваренная желудком. Мы хором начинаем смеяться. Я надеваю лепесток обратно на член и даю ей в рот. Она сосет, пока напарник двумя пальцами с любопытством младенца ковыряется в ее заднице.
– Клюет? – спрашиваю я.
– Нет.
– Попробуй на член.
Он прислушивается к совету. Она отключается и вообще перестает себя контролировать, это нас как всегда очень заводит, и мы трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Кончаем. Сперва он, потом я. Ее оргазмы я не считал. Она просит, чтобы мы не выходили из нее. Ее еще колотит. И мы втроем ждем, пока члены встанут в ней. Первый начинаю трахаться я. Затем присоединяется напарник. Мы трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Кончаем вместе. Ее оргазмы я не считал. Она опять просит, дрожащим голосом, чтобы мы не выходили из нее. И мы втроем ждем, пока члены встанут в ней. Теперь первым начинаем напарник. Я присоединяюсь после нескольких фрикций. Мы трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Меняемся местами. Меняемся местами. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся. Кончаем. Сперва я, потом он. Она говорит:
– Все не надо больше, если я еще раз отключись, я с собой что-нибудь сделаю.
– Слово женщины закон, – хором.
– Пойдем, попаримся, – предлагает мне напарник.
Девушка уходит в душевую кабинку. Включает воду.
В парилке стрелка градусника на отметке 120. Я переворачиваю песочные часы, что висят на стенке и подсаживаюсь к напарнику, который, тяжело дыша через рот, начинает растирать толстыми пальцами пот, выступающий из жировых складок на животе. Я спрашиваю:
– На чем нас прервало, это очаровательное создание?
– Дай отдышаться.
– Стареешь.
– Эти молодые сучки, кого угодно до смерти затрахают.
– Зачем же вы так, господин директор? Сучки? Где вы таких слов набрались? В банке ваши сотрудники научили? Стыдно должно быть, девочки стараются, денег с нас не берут, что удивительно в сегодняшнее время. Мы, конечно же, как настоящие мужчины оказываем посильную помощь. При чем не деньгами, а преподносим подарки, как влюбленные. И поверьте, они не бегут сдавать их в ломбард, и никогда не
