спасти некому! Она оговорила тетю Элис, и той уже об этом известно. От этой мысли Мэри содрогнулась и втянула голову в плечи. Разве она сможет посмотреть тете Элис в лицо? Разве сможет...
— Не могу,— сказала тетя Элис.— Не могу...
Она уже прошла первую половину моста и теперь с ужасом смотрела на узкую доску. На ней был какой-то широкий плащ почти до щиколоток, а распустившиеся от ветра седые волосы метались вокруг лица, как космы у ведьмы. Мэри же она показалась красавицей.
— Это совсем нетрудно,— уговаривал ее Саймон.— Не нужно только смотреть.
— Да?—Уверенности у тети Элис не было.— Не знаю...
— Я завяжу вам глаза,— предложил Саймон. Он вытащил из кармана носовой платок весьма сомнительной чистоты.
Тетя Элис стояла неподвижно, пока он завязывал платок. Концы платка торчали над ее головой, как кроличьи уши. Изжелта-бледная, она робко ступила на доску.
— О господи!
— Я держу вас,— сказал Саймон.— Старайтесь ставить одну ногу перед другой. Пальцами задней касайтесь пятки передней.
Тетя Элис высоко подняла ногу, как птица, ступающая по воде.
— Все идет отлично,— похвалил ее Саймон.
Он осторожно попятился назад, цепко держа руки тети Элис. Они выглядели очень смешно, но Мэри не улыбалась.
— Нужно было подождать лодку,— сказала тетя Элис и застыла на месте.
— Так быстрее.
— А если мы упадем?
— Не упадем, если вы не будете останавливаться,— сказал Саймон. Делая шаг за шагом и время от времени испуганно вскрикивая, тетя Элис медленно продвигалась вперед. Мэри закрыла глаза.
— Ну вот,— наконец сказал Саймон.— Теперь до грота недалеко.
— Я помню.
Мэри не поняла, что она хотела этим сказать. Они прошли мимо нее так близко, что она могла, протянув руку, дотронуться до плаща тети Элис.
Когда, по ее расчетам, они уже добрались до грота, она встала и пошла за ними. Тайком поднявшись по лестнице, она услышала голос тети Элис:
— Бедное дитя! Бедный мальчик!
Кришна что-то пробормотал в ответ.
— Ты спал? Сон только на пользу. Где у тебя болит, милый?
У нее был такой ласковый голос, каким с ней она никогда не разговаривала, решила Мэри и нарочно провела рукой по острым хрусталикам на стене. Потом высосала из царапин кровь и вздохнула. Тетя Элис, может, и разговаривала бы, если бы она, Мэри, ей позволила. А теперь уж поздно...
— Ладно, милый,— продолжала тетя Элис,— больше я не буду трогать твой бедный живот. Тебе больно, мой хороший, я знаю, но эта боль скоро пройдет. Сюда плывет на лодке один славный человек, мы отвезем тебя в хороший, теплый госпиталь. Саймон, пойди посмотри, где там твой дядя...
Мэри перепрыгнула через поток воды, отделявший одну пещеру от другой, и спряталась в крошечной комнатке с выдолбленным в стене окошком, через которое ей была видна часть центральной пещеры.
Она слышала, как Саймон крикнул: «Дядя Хорейс, мы здесь!» — и как с озера что-то ему ответили. К гроту подплыла лодка, заскрипели в уключинах весла.
— Сейчас его снесут,— сказал Саймон.
— И ты стоишь и позволяешь даме...— возмутился дядя Хорейс.
— Не беспокойтесь, мистер Трампет. Он ничего не весит. Легкий, как птица, бедный ягненочек.
Приподнявшись на цыпочках, Мэри видела лицо тети Элис, когда та спускалась по лестнице, и прислоненную к ее плечу голову Кришны.
— А я-то всегда считал, что ягненочек весит немножко больше, чем птица,— засмеялся Саймон.
— Хватит учить взрослых,— спокойно сказала тетя Элис.— Садись в лодку. Возьмешь его к себе на колени.
Мэри больше не было ее видно. Опять заскрипели уключины.
— Держись, парень!—эхом прогудел по пещерам голос дяди Хорейса.— Скоро будешь в постели.
Мэри отвернулась к стене. Еще минута, и все уедут, все до одного. И тетя Элис даже не вспомнила о ней...
Зашлепали по воде весла, голоса стали едва различимы. Потом совсем стихли. Тишина. Она осталась одна. Они уехали и забыли про нее. И хотя именно об этом она и мечтала — остаться одной на острове, бесприютной, отверженной,— на глазах у нее появились слезы.
— Мэри! — позвала ее тетя Элис.
Мэри взглянула в окошко. Тетя Элис стояла у входа в грот.
— Мэри, милочка, где ты?
Мэри затаила дыхание.
— У него, по-моему, аппендицит,— громко, словно с кем-то беседуя, сказала тетя Эльс.— Бедняжка! Мистер Трампет отвезет его в больницу на своей машине. Саймон позвонил ему в лавку, и он сразу же приехал.
Она помолчала, прислушиваясь.
— Мэри! — снова позвала она. Мэри не двигалась с места.
— Знаешь, когда мне было столько лет, сколько тебе, я тоже часто здесь бывала. Мост тогда еще не был сломан, но все равно на остров никто не заходил. Я приезжала сюда на велосипеде и оставляла его у ворот. Тропинка с тех пор немного заросла, и крапиву такой большой я не помню. Но зато я хорошо помню свои собственные ощущения. Я приезжала сюда одна и сразу становилась хорошенькой и умной, я убеждала себя, что у меня приемные родители и что на самом деле я дочь герцога. Наверное, это ужасно глупо.
Она помолчала, ждала, вероятно, что Мэри откликнется. А у Мэри зачесалось в носу — вот-вот чихнет. Она поскорей положила палец на верхнюю губу, чтобы не чихнуть.
— Я даже порой рассказывала об этом чужим людям. А потом боялась, что мои родители узнают. И по ночам меня мучили кошмары...— Она засмеялась своим высоким, звонким смехом, который перешел в кашель.— Если ты не выйдешь, милочка, придется мне уйти одной. Только я не уверена, сумею ли я перебраться через мост.
Желание чихнуть исчезло. Мэри наконец позволила себе выдохнуть.
Тетя Элис повернулась и пошла. Под ее ногами скрипели камешки, когда она поднималась по склону обрыва.
Мэри последовала за ней, но на некотором расстоянии. Терновник опять цеплялся за одежду. Тетя Элис не оборачивалась.
«Вдруг она упадет с моста?» — думала Мэри. Если упадет, Мэри прыгнет в воду и спасет ее! Она вытащит ее на берег, а сама упадет, обессиленная, и ее засосет илом. И она погибнет, спасая тетю Элис...
И вдруг тетя Элис вскрикнула. Сердце у Мэри екнуло. Но не было слышно всплеска, и тетя Элис была еще не на мосту. И когда Мэри бросилась к ней на помощь, она увидела, что ее напугал Ноакс. Изготовив шись к прыжку, выгнув спину, взъерошив шерсть, он казался страшным-престрашным...
— Не бойтесь, тетя Элис!—крикнула Мэри.—Это Ноакс.
Тетя Элис обернулась, и Мэри как вкопанная остановилась рядом.
— Ноакс?—переспросила тетя Элис.
— Мой кот.
