— А!
Тетя Элис посмотрела на него. Он крутил хвостом и тихо рычал. И вдруг одним прыжком исчез в кустах.
— Он ничего бы вам не сделал,— сказала Мэри.— Он просто немного нервный.
— Нервный?
— Он из тех котов, которые не любят, когда их гладят.
— Да я и не собиралась,— сказала тетя Элис.
О чем еще говорить, Мэри не знала. Не говорить же все время только о Ноаксе.
Тетя Элис смущенно смотрела на нее, словно думала то же самое.
— Если хотите, я помогу вам перейти через мост,— предложила Мэри.
— Правда?—Нос у тети Элис порозовел, а нижняя челюсть дернулась.—Тогда нам пора идти. Мистер Трампет вернется за нами, чтобы отвезти нас в больницу.
В больнице было очень жарко и горел яркий свет. Тетя Элис и дядя Хорейс ушли в сопровождении накрахмаленной до скрипа сестры, а их племянница и племянник остались сидеть в приемной, где стояли пустые стулья и заваленные старыми журналами столы. Мэри перелистнула два-три журнала, но ничего интересного не нашла. Ей хотелось поговорить с Саймоном, но он молчал и держался отчужденно. Либо напуган, либо не в духе.
Мимо двери, заглянув в приемную, прошли несколько сестер. Они о чем-то шептались и посмеивались, и Мэри услышала, как одна из них спросила:
— Вот это те двое?
— Они говорят про нас,— возмутилась она.— Какая наглость!
— Привыкай. Боюсь, мы попадем и в газеты.
Мэри не поверила, но в душе возликовала.
— И по телевизору про нас тоже расскажут? —спросила она, но Саймон только застонал в ответ и обхватил голову руками.
Они просидели в приемной больше часа. Когда тетя Элис и дядя Хорейс вернулись, они дремали, сидя на стульях.
— Ну вот,— сказал дядя Хорейс,— через полчаса его прооперируют. Им удалось разыскать мистера Пателя.
Дядя Хорейс был рослый лысый человек с седой бородой, которая торчала какими-то клочками, как старая швабра. На нем был красный бархатный жилет, весь, правда, в пятнах, пуговицы которого с трудом сдерживали напор большого живота. Когда он наклонился взять свой плащ, очередная пуговица со стуком шлепнулась на пол. Ее подобрал Саймон.
— Ну, парень, пора нам, пожалуй, домой — рассказать твоему отцу, чем ты занимался все это время.
Саймон стал белым как мел.
— Такое дело лучше не откладывать,— добавил дядя Хорейс, положив большую руку на плечо племянника.
— Отец Саймона служит в полиции,— прошептала Мэри на ухо тети Элис, когда они вслед за дядей и племянником вышли из больницы.
Интересно, в самом деле Саймон так боится своего отца или просто после того, как он покинул остров, его снова начали терзать угрызения совести?
— Мы были обязаны спрятать Кришну, тетя Элис,— сказала она.— Это был наш долг.
— Я понимаю,— откликнулась тетя Элис.— Но, видишь ли, есть люди, которые мыслят по- другому.
Стало совсем темно, снова пошел дождь. Втянув голову в плечи, они бежали по лужам к стоянке машин.
— Удалить аппендицит — это все равно что удалить гланды? — спросила Мэри.
— Даже легче, пожалуй. Горло потом не болит. Не беспокойся, милочка.
— Я не беспокоюсь. По-моему, Кришне повезло. (Мэри очень понравилось в больнице, когда ей удаляли гланды: за ней так ухаживали!) Теперь с него будут сдувать пылинки,— объяснила она со вздохом.
Тетя Элис схватила Мэри за руку и прижала к себе.
И Мэри прижалась к тете. Так было приятней, потому что шел дождь и похолодало.
— Что теперь будет, тетя Элис?—спросила она.
— Видишь ли,— неуверенно ответила тетя Элис,— к нам, наверное, придет полицейский и захочет с тобой поговорить. Задать тебе несколько вопросов. Но пусть тебя это не пугает. Либо я, либо дедушка будем с тобой...
— Я ничего и не боюсь. Это ужасно интересно.— Как можно подумать, что ее это напугает! — Но я спрашивала не про себя. Что будет с Кришной?
— Это решит министр внутренних дел,— сказал дедушка.— Как правило, детям не разрешается въезд в Англию и проживание здесь без родителей. Но в случае с Кришной министр может сделать исключение, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь...
— Лучше пусть сделает,— сказала Мэри.— После всего, что мы совершили! И какое отношение ко всему этому имеют его родители? У него ведь есть дядя, с которым он может жить, правда?
— Боюсь, это не совсем то, что отец с матерью.
— Дяди и тети часто бывают лучше родителей,— заявила Мэри. Дедушка улыбнулся и закурил свою трубку.
— Я рассуждаю с юридической точки зрения,— сказал он.— Так гласит закон.— Дым кудрявился вокруг его младенческого лица, пока он рассуждал об иждивенцах, то есть о детях и родственниках, не способных заработать себе на жизнь, об иммиграционных законах и квотах.
Хотя Мэри уже начало клонить ко сну после горячей ванны и обильного ужина, она старалась делать вид, что ей хочется не спать, а слушать. Дедушка давал объяснения с таким же удовольствием, с каким она рассказывала ему и тете Элис, как собственноручно спасла Кришну от двух мужчин, которые похитили его, как спрятала его и кормила...
— То-то я заметила, что продукты у нас расходуются гораздо быстрее, нежели прежде,— сказала тетя Элис, но, кроме этого единственного замечания, они оба слушали ее, не перебивая и не напоминая о том, что ей пора спать.
Беседовать с ними было гораздо приятнее, чем с полицейским, который пришел, когда Мэри ужинала. Тон у него был почти легкомысленный, он чуть ли не забавлялся, подумала Мэри, задавая ей вопросы: спросил, когда точно Кришна прибыл в Англию, где они его прятали и зачем, и записал ее ответы в свой блокнот. И при этом не переставая улыбался и шутил, словно они играли в какую-то веселую игру, а не занимались серьезным делом!
Вспомнив об этом сейчас, Мэри рассердилась.
— Мы нарушали закон, правда? — спросила она, перебивая дедушкин монолог.
Дедушка всполошился:
— Видишь ли, милочка...— Он постучал трубкой, вытряхивая из нее табак.— Я знаю, ты не поняла, но, строго говоря...
— Конечно, вы нарушали закон, Мэри,— сказала тетя Элис.— И по-моему, правильно делали!
— Элис! — попытался остановить ее дедушка.
— Некоторые законы следует нарушать,— заявила тетя Элис.— Будем называть вещи своими именами. Нечего делать вид, будто Мэри с Саймоном не понимали, что делали, будто это всего лишь детская шалость. Это... Это оскорбительно для них обоих!
У нее был такой возмущенный вид и такой возмущенный тон, что Мэри захотелось подбежать и обнять ее.
