были самцы. Мы сели в поезд, направляющийся на запад к предгорью прибрежной гряды гор и, наверняка, мы представляли собой самое необычное сафари в истории высшего образования: космонавт, представитель, возможно, самой квалифицированной профессии на Земле, чтобы наглядно разъяснить тему, возглавлял поход в лес для обучения основам эстетики на примерах и проповедях!
Мы вышли на четвертой станции, отмеченной возносящимся вверх трилоном, и я собрал свою группу на маленьком лужку, где призвал самцов к вниманию и проинструктировал, чтобы придать нашей экскурсии военный привкус.
— Мы будем продвигаться к гребню горы по этой лощине. Мужчины займут подходы впереди и сзади. Мы с Карой будем в авангарде. Не прозевайте огнедышащих драконов, которые могут напасть на девушек.
Один из моих «солдат» издал «хе-хе-хе», имитируя смех, которому их учил О'Хара, и я спросил:
— Что тебя рассмешило, солдат?
— Мы не сможем защититься от огнедышащих драконов, — пояснил он.
«Ред, должно быть, так забил баки мальчику, что он, наверное, поверил во все драконовские басни», решил я и сказал:
— Ладно, предупредишь меня, как только увидишь дракона.
Мы двигались по лесу, следуя изгибам небольшого ручья, вьющегося по темной прогалине; лес словно приукрасился к нашему приходу. Ковер из многоцветных листьев хрустел под моими башмаками и шелестел под босыми ступнями моих подопечных. Рядом в своем ложе ворочался ручей, проскальзывая между боками замшелых камней. Кара, шедшая рядом со мной, расспрашивала о названиях земных эквивалентов деревьев, мимо которых мы проходили. С ее способностью впитывать знания в разговоре со мной она уже употребляла английские фразы.
Мы шли по лесу, похожему на леса штата Мэн[75] после первых заморозков, но выглядевшему гораздо примитивнее. Поваленные ветром деревья образовывали завалы, через которые мне приходилось карабкаться, тогда как харлечиане преодолевали их одним прыжком. Флора этой планеты, имеющая общие черты с флорой Земли, была так мне близка, что названия деревьев сами приходили мне на язык, и в лесу были белки и бурундуки, чрезвычайно встревоженные нашим присутствием.
В конце концов, мы пришли к истоку нашего ручья — большому пруду, где развлекались, бросая камни так, чтобы они прыгали по поверхности. С моей силой рук, было нетрудно заставить камень допрыгать до дальнего берега, но из харлечиан этого добился лишь один парнишка, за что был награжден аплодисментами.
За прудом раскинулась проплешина, образованная топкой болотистой низинкой. А за низинкой стояло величественное дерево с желтыми листьями гикори[76] и я остановил отряд, чтобы дать им возможность сконцентрироваться на этом пейзаже.
— Посмотрите, как солнечные лучи, наклонно падающие в долину, рассеиваются золотыми узорами листьев. Обратите внимание на пылинки, танцующие в солнечных лучах!
Сказав это, я поднял с земли лежавшую поблизости отломанную ветку и запустил ее через поляну; она упала под деревом и подняла облако пыли.
— Сейчас вы можете видеть лучи в листьях. Они придают визуальное свойство тишине; тишине — такой же золотой, как волосы Кары, — импульсивно добавил я. — На Земле мы запечетлеваем такие виды на полотне, чтобы навсегда увековечить это качество.
Как только я расположился понаблюдать тишину, заговорила шатенка:
— Кара гораздо красивее Елены, учитель Джек, но учитель Ред сказал мне, что я красивее, чем Дейрдра.[77]
Ее выпад удивил меня. Шпилька ревности была направлена в Кару, а ее слова выдали мне, что в среде этих девушек обсуждались даже самые интимные беседы. Взглянув на говорившую, я увидел, что она, действительно, красива — у нее были волосы цвета воронова крыла и такие темные глаза, что они казались светящимися.
— Ты красивее Дейрдры, — согласился я, — которая была самой красивой темноволосой женщиной на Земле, а Елена была самой знаменитой красавицей с золотыми волосами… Взгляните на дуб возле гикори; посмотрите, какие у него красные листья. Земной художник притушил бы вид дуба, чтобы выявить на переднем плане желтизну листьев гикори.
Мы взобрались на вершину гряды, карабкаясь по нагромождениям валунов, серо-зеленых от лишайника и мха, и загляделись на раскинувшуюся под ними долину. Внизу мерцало озеро, в нем отражалась гряда, находившаяся за ним. Вдали, за грядой вздымался ряд пурпурных гор, чьи верхушки отчетливо обрисовывались в хрустальном воздухе.
— Студенты, мы с вами пришли в красоту, — сказал я. — Теперь мы смотрим на нее глазами орла. Повторяйте за мной: «Ооох… ах, аах!»
Студенты громко и послушно заохали и заахали.
Бросив быстрый взгляд на их лица, я надеялся уловить хоть слабый проблеск благоговения, но у всех, на кого я ни смотрел, глаза выражали лишь сосредоточенность или скуку.
И все же красота была в моем распоряжении и я прошелся один вдоль гребня скалы к месту, которое выравниваясь, переходило в карниз. Бросив последний взгляд за спину на студентов, я заметил, что они все еще охают и ахают, не произнося при этом ни слова. Я обернулся к пейзажу, несколько опечаленный увиденным. Они изучали форму без содержания.
Вдруг мое внимание снова было привлечено к студентам внезапным шквалом звуков, подобных шуму крыльев стаи взлетающих перепелов, и я повернулся и увидел, как они с невероятной скоростью сбегают вниз в лес. Только Кара осталась, шествуя ко мне и осторожно ступая по гребню скалы, и при этом все еще шевеля губами в безмолвных охах и ахах.
О'Хара был прав. Она заманила меня сюда, осуществляя свои интриги. Студенты исчезли по ее сигналу, оставив меня пойманным на конце скалы. Следя, как она движется ко мне, подвигая одну ногу за другой, словно кошка, крадущаяся по ветке к птице, я был загипнотизирован ее движениями.
Долго сдерживаемое возбуждение овладело мной и я, капитулируя, поднял руки. Настал мой час почувствовать прикосновение пальцев ног девушки Харлеча.
— Нет, Джек! Не то! Не здесь! — почти застонала она. — Нам нужно бежать — идет огнедышащий…
— Дитя, драконов нет. Ни здесь, ни где бы то ни было. Вдруг она заговорила по-английски:
— Не драконы, Джек. Идет электрический шторм!
— Как ты можешь говорить такое? — спросил я. — Взгляни, небо чистое от края до края, — показал я на горизонт.
Она ответила:
— Мои уши говорят мне… по давлению.
Следуя взглядом за движением ее руки, я посмотрел на горизонт. Теперь его четкая прежде линия подернулась голубой дымкой, которая за это время стала еще темней и замерцала яркими вспышками.
— Джек, энергия шторма убивает! Бежим!
Поднялся ветер. Начали шелестеть деревья и я вспомнил замечание Реда: «Прогнозирование может стать ненадежным, когда штормовой фронт несется со скоростью реактивной струи, в пятьсот узлов».
Тогда я бросился со скалы вниз в долину, перелетая через поваленные стволы, на которые мне приходилось карабкаться по дороге на гребень. Кара бежала рядом, перепрыгивая через кусты, а я ломился по ним напролом. Застонали деревья. Вскоре шум заглушил топот моих шагов и я сообразил, что прыгунья рядом со мной нарочно замедляла свою скорость, чтобы приноровиться к моему носорожьему бегу.
— Беги вперед, Кара! — закричал я. — Спасайся. Я смогу найти трилон.
— Нет, Джек! — прокричала она. — Когда наступит темнота, ты ничего не увидишь. А я могу видеть в темноте.
Ни один бегун на Земле не смог бы покрыть эту милю за пять минут. Я успел это подсчитать, оценив препятствия и высоту барьеров, в то время, как с треском мчался по кустам, огибая пруд, а тем временем небо заволокло серой мглой. На полпути у меня заболели легкие, бег замедлился; освещение стало еще более неестественным и глубоко серым. Позади я услышал шорох начинающегося дождя.
