Раздевшись догола, с ножами в руках, они вошли в воды бухты, стараясь не плескать, и поплыли вдоль тёмного берега. Луна уже серебрила склоны, но Разбойничья бухта лежала в непроглядной тени.
Вода была не тёплой, но и не холодной – терпимой. Держа нож в зубах, Олег плыл, еле загребая, чтобы не выдать себя, ибо попасть под дождик из «греческого огня» у него не было желания.
Плавание его утомило – сказывалось ранение, – но дух был бодр. И зол.
Прямо перед ним, словно морской дьявол, вынырнул Ивор и прошептал:
– Мы со Свеном кормой займёмся.
– Лады. Навклира не убивать, он мне живым нужен.
– Понято.
– Я на нос. Навклира ведите туда же и сами подгребайте.
– Ага…
Пожиратель Смерти бесшумно скрылся под водою и показался уже под самой кормой хеландии, хватаясь за рулевое весло.
К борту прибрёл сонный ромей. Стянув штаны, он отлил и вернулся досыпать. Олег снова поплыл, пока не уцепился за якорный канат.
Кое-как взобравшись по нему на носовую палубу, где тускло отсвечивала ощеренная труба пирекбола, он присел в тени и коснулся купола сифона. Котёл был горяч, адская смесь в нём булькала и шипела.
Тут на озябшего Сухова снова пахнуло теплом – это открылся люк в хозяйство сифонистов. Наверх, подсвеченный огнем из топки, выбрался хмурый Михаил.
Олег бесшумно поднялся, зашёл сифонисту со спины. Одной рукой прикрыв Михаилу рот, другой приставил нож к горлу.
– Тихо! – шепнул он. Сифонист понятливо закивал.
– Я ничего не понимаю, сиятельный, – почти неслышно заговорил он, – мы всю ночь простояли на Капри, пока не дождались посла от Сабира, этого пирата, а потом все вместе двинулись сюда…
– А тут и понимать нечего. Навклир – предатель, и я поступлю с ним как с предателем. Хочешь разделить его участь?
– Я не трус! – яростно зашептал Михаил. – Но я лучше сдохну, чем стану Иудой! Прикажи только, сиятельный, и я этого навклира своими руками задушу!
– Тише, тише… Верю. А Евлогий?
– Мы оба – морские стратиоты,[56] из одной деревни. Евлогий мне как брат!
– Тогда слушай меня внимательно. Будешь выполнять только мои приказы…
Тут из люка показалась голова Евлогия, и Олег с Михаилом вдвоем приложили пальцы к губам: никшни, мол, и чтоб ни звука!
– Сиятельный! – расплылся тот в улыбке. – Ну наконец-то! А то я уж думал на берег отсюда плыть!
– Всё с вами ясно. Сколько людей на борту?
– Да где-то с сотню будет. На «Грифоне» – все полторы.
– Ясненько… Тогда так. Раскочегаривайте свой сифон, а трубу разворачивайте к палубе. Если по- хорошему не поймут, будем действовать по-плохому.
– Так не видно же… – слабо возразил Михаил.
– Это мы исправим. Скоро.
Из темноты возникли двое – Ивор в чёрном сагии на голое тело шагал рядом с навклиром в скарамангии. Лицо командира корабля застыло, тело выгнулось, и Олег понял, что Пожиратель Смерти добивался от навклира послушания, уперев нож в область печени.
– Садись, навклир, – ласково произнёс Олег, – потолкуем о том о сём.
Ивор усадил капитана, дружески похлопал его по плечу и переместил остриё ножа к жирной и потной шее.
– Зря ты это, сиятельный, – прохрипел навклир. – Я исполняю приказ очень и очень большого человека…
– Ах, большого… Большего, чем базилевс?
– Я этого не говорил!
– Как твоё имя?
– Фе… Феофан.
– А не Иуда? – донёсся шёпот из люка.
– Ты растапливай, Михаил, растапливай, – улыбнулся Сухов. – Так вот, Феофан. Сейчас только от тебя зависит, будет ли эта ночь последней в твоей паскудной жизни, или же она продлится до завтра, до послезавтра и так далее. Ты – предатель, и я имею полное право повесить тебя…
– За яйца! – подсказал Михаил.
– Можно и так, – зловещая ухмылка исказила лицо магистра и аколита. – А можно и за шею. Или за ноги…
– И чтоб башка над костерком! – глухо донесся совет от сифониста.
– Ты не понимаешь, – заскулил навклир, – я просто не мог отказаться, нельзя было не выполнить приказ…
– Приказ кого?
– Феоклита Дуки, доместика схол!
– Ах, вот чьи тут уши торчат… – обрадовался Олег. – А я на другого грешил. Зря. Феоклит, значит… Славно. Вот уж кого я вздёрну с удовольствием! Надоел он мне. Так, ладно…
По одному к носу вышли Фудри и Свен. Акила и Воист забрались на палубу по канату.
– Все здесь? Михаил, как там?
– Готово! – доложил сифонист.
– Тогда… Ивор, ухай совой – пора!
Пожиратель Смерти с удовольствием изобразил ночного хищника – уханье разнеслось по-над бухтой, откликаясь эхом от скал. Олег задрал голову вверх, стараясь разглядеть фигуру князя на круче, но это ему не удалось.
Копьё мелькнуло бесшумной молнией, небесным Перуном. Едва наконечник пробил крышку котла, как вверх с рёвом забил белесый гейзер, вспыхнул – и колонна голубого огня высветила всё вокруг – хеландии, лодью, смутные силуэты арабских накаиров да заураков. И тут же дикий рёв сменился раскатом грома – всю носовую полупалубу «Грифона» вывернуло наизнанку, в щепки раздирая борта и форштевень. Теперь уже алое пламя рвануло во все стороны клубящимися фонтанами, и волна жара накатила на «Св. Георгия Победоносца».
Грохот стих, только заполошное эхо металось от склона к склону. Половина «Грифона» полыхала и шипела, погружаясь в воду. Лужа горящего «греческого огня» расплывалась, вылизывая борта хеландии, и над нею взвились крики ужаса и отчаяния – экипаж дружно повалил на корму, стремясь успеть покинуть корабль и отплыть подальше от смертоносного пламени.
Экипаж «Св. Георгия Победоносца» тоже заметался спросонья, но тут засвистели niglaros, и голый Олег загремел на всю палубу:
– Всем бросить оружие – и за борт! Считаю до трёх! На счёт «три» поджарим вас из сифона, как жирных поросяток!
Кивнув Евлогию, он поднёс факел к пирекболу.
– Раз! Два!
Ромеи запрыгали за борт без энтузиазма, не до конца веря угрозе.
– Три!
Евлогий нажал рычаг, с утробным гудением рванулся газ, полыхнул шагов на десять голубой вспышкой – и на палубе не осталось ни одного человека, всех как сдуло. А Евлогий тут же отжал рычаг, и пламя, пыхнув разок, потухло. Но темнее не стало – «Грифон» разгорался всё сильней.
– Где там наши? – проворчал Сухов, чувствуя усталость и холод.
– Идут!
В оранжевых отсветах показалась лодья. «Пардус» приблизился к «Св. Георгию Победоносцу», и Олег крикнул:
