Зато семейство Филлипс, по мере того как приближался день суда, на глазах возвращалось к жизни. Возможно, они просто радовались, что хоть что-то делают, чтобы через столько лет добиться справедливости для Анжелы. Джо нервничала все сильнее. Интуиция подсказывала, что где-то произошел сбой. Ей отчаянно хотелось понять, что задумал О’Доннелл. Основательно поразмыслив, она пришла к выводу, что ничего не потеряет, если попробует встретиться, по крайней мере, с Сэмом О’Доннеллом. Она поставила себе цель — выяснить, что он теперь думает о своем старшем сыне. Сэм по-прежнему оставался главой своего клана. «Если бы он сейчас пошел против Джимбо, это оказало бы огромное влияние на исход дела», — размышляла Джо. Она была готова побиться об заклад, что Сэм крепко держит в своих руках деньги О’Доннеллов. Именно так он руководил своим бизнесом. Сэму стукнуло восемьдесят, но он все еще обладал реальной властью.
Она позвонила, не представляясь, в дом Сэма в Дулвиче. Вряд ли ее ждали там с распростертыми объятиями. Да если бы О’Доннеллы и знали, кто звонит, приглашения все равно теперь не последовало бы. Среди полицейских и преступников информация распространяется быстро. И Джоанна не тешила себя иллюзиями, что О’Доннелл не знает, какую роль она играет в грядущем частном обвинении. Официально «Комет» нигде не звучала, и Филлипсы хранили свое обещанное молчание. Но О’Доннеллов на мякине не проведешь. Как и конкуренты «Комет», они нимало не сомневались, как на самом деле обстоят дела: статьи Джо с эксклюзивным материалом выходили одна за другой.
Последнее время Сэм руководил своим кланом почти всецело из дома — большого викторианского особняка на одной из тенистых улиц Дулвича. Сэм постарел. И рядом с ним больше не было Комбо, чтобы повсюду его возить и потакать всем его прихотям, — он умер пять лет назад. Теперь Сэм редко бывал в «Дьюке». Джо слышала, что в знаменитой комнате за баром поставили бильярдный стол. Ныне дом Сэма напоминал нечто среднее между собственно домом, конторой и местом поклонения, куда допускались выразить свое почтение только самые верные. Из всех представителей преступного мира Лондона Сэм О’Доннелл действительно ближе других подошел к тому положению, которое принято обозначать «крестный отец». Джо не удивилась, когда входную дверь открыл Томми О’Доннелл. У Томми по соседству был свой дом, с семьей конечно, но сейчас именно о нем, а не о его братце Джимбо О’Доннелле все говорили как о правой руке Сэма.
Томми был на десять лет моложе Джимбо — не так давно ему исполнилось сорок. Высокий и широкоплечий, как и все О’Доннеллы, он выглядел более стройным и худощавым. Светлые русые волосы падали на выпуклый лоб — также отличительную фамильную черту. Но его внешность не отталкивала, чего нельзя было сказать о внешности Джимбо. Джо знала, что за Томми закрепилась репутация мозгового центра семьи. О’Доннелл, наделенный интеллектом, — это постоянный потенциальный источник беспокойства. В свое время Томми закончил школу в числе лучших учеников. Ему всегда нравилось учиться. Возможно, слишком нравилось. Его четырнадцатилетняя дочь Каролина полгода назад покончила жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу маминого снотворного, — предположительно, она убила себя из страха перед экзаменами в конце учебного полугодия. Джо с трудом верилось, что подростки способны свести счеты с жизнью из-за какой-то контрольной работы. Но бывает. Томми и его жена, потеряв дочь, конечно, сильно переживали это горе: как и все О’Доннеллы, Томми слыл преданным семьянином. Хотя, вообще, сентиментальностью не страдал — он был сыном своего отца.
Увидев у порога Джоанну, Томми прищурился. Похоже, дом не охранялся, — во всяком случае, внешне это было незаметно. Наверное, О’Доннеллы просто не видели в этом необходимости. Страх и так отлично держал всех на расстоянии. Трудно представить, чтобы кто-то серьезно решился потревожить эту семейку. Даже полиция беспокоила их лишь в исключительных случаях, что всегда создавало некоторые проблемы.
— Вам здесь делать нечего, — вызывающе бросил ей Томми вместо приветствия.
— Послушайте, я просто хочу поговорить. Я знаю, как вы и Сэм относитесь к преступлениям такого рода, что Джимбо в вашей семье — белая ворона, разве нет? Я хочу встретиться с Сэмом и получить его комментарии.
Томми стоял, загораживая ей проход, уперев руки в бока и расставив локти. Можно подумать, что Джо стала бы прорываться в дом силой. Журналисты никогда так не поступают. Они проникают в жилища совсем другим образом. Они очень щепетильны в выборе путей, прилично одеты, обладают хорошими манерами, и у них в запасе полно чудесных историй о посторонних людях. Они используют обаяние, а не грубую силу, и «жертвы» считают их милыми и совсем не чувствуют боли — до тех пор, пока утром не достанут из почтового ящика свежую газету. Вот так входят в дом журналисты. И в любом случае, чтобы блефовать с представителем семейства О’Доннелл, ей — или какому другому писаке, любого пола, роста, веса и прочее, — надо было целиком и полностью лишиться рассудка.
— Вам здесь ничего не светит, — кратко сказал ей Томми. — К Сэму не пущу, а что до Джимбо, его уже однажды оправдали, но вы, газетчики, нашли способ, как достать его снова за то же самое преступление. А ведь это незаконно, так?
— В прошлый раз вашего брата судили за убийство. А в этот раз — за похищение и изнасилование. Это разные преступления. Разные доказательные базы. Так или иначе, но Джимбо ответит за свое преступление. Наверное, в законах можно отыскать лазейки, но с ДНК-анализом не поспоришь, и вы, Томми, отлично это знаете.
— Я-то? А что если — заметьте, я говорю
— Томми, она была семнадцатилетней девственницей.
— Она могла поссориться со своим парнем. Хотела ему отомстить. Пошла с Джимбо. Потом они разошлись. Никто ничего другого не сможет доказать.
— Именно это, Томми, ваш братец и сказал детективу Филдингу, когда тот поставил его в известность о совпадении ДНК-анализов.
Томми удивленно вскинул брови.
— Вы все еще вместе? А я слышал, вы разбежались, — бросив на нее сальный взгляд, заметил он.
«Боже, неужели в этом мире нет места для частной жизни», — подумала Джоанна. Его замечание она пропустила мимо ушей.
— В суде у вас эта басня не пройдет, — сказала она ему.
— И не надо, — нагло заявил Томми, снова подмигнул Джоанне и захлопнул дверь прямо у нее перед носом.
Джоанна не знала, что и подумать. Неужели О’Доннеллы до сих пор верили, что Джимбо невиновен? Наверное, на семейном совете решили, что не стоит показывать, будто они отвернулись от своего. В любом случае игра на публику чувствовалась. И что Томми имел в виду, когда так нахально заявил: «И не надо»?
Джимбо О’Доннелл продолжал настаивать на своей невиновности, несмотря на новое неопровержимое доказательство. То, что он будет отрицать свою вину, было очевидно. Однако он даже не стал ждать, пока его вызовут повесткой, а согласился добровольно явиться в суд для защиты от частного обвинения. Что происходит?
Четыре месяца до начала слушаний Джо не видела Майка Филдинга, хотя они часто говорили по телефону. Любопытно, как сегодня Майк выглядит, через двадцать лет? Случая выяснить это не подворачивалось: дело Филлипсов удвоило ее обычную рабочую нагрузку, и семейные обязанности, какими бы они ни были, тоже отнимали время. Один-два раза по пути из Лондона в Дартмур или обратно она, правда, хотела договориться с ним о встрече, но до дела не доходило.
Позже Джо пришла к выводу, что скорее всего намеренно откладывает эту встречу. Может быть, боялась, что она пройдет холодно и тревожно. Но Майк, похоже, держался на расстоянии от нее по другим причинам: в этом деле он и так уже заступил черту и чувствовал, что дальше нельзя рисковать, вмешиваясь в ход событий.
Происходящее полностью захватило Джоанну. Она превратилась в комок нервов. Часто, лежа ночью
