— Пусти! — крикнула девочка.
Но Петька расставил ноги и спиной загородил ей дорогу.
Она забарабанила кулаками по его спине.
— Пусти!.. Костя!.. — крикнула она.
Все обернулись. Толпа расступилась.
Она бросилась к Косте, вцепилась в него.
— Ну чего тебе? — сердито спросил Костя. — Чего надо?
— Папа… — сказала Лена и замолчала. Очень трудно было это произнести. — Папа… умер…
На кафедре была одна Наташа. Сидела и что-то печатала на машинке. Вошел незнакомый студент. Остановился у порога.
— Да? — сказала Наташа, подняв голову.
— Константин Иванович будет сегодня? — спросил студент.
— Нет, сказала Наташа. — Ни сегодня, ни завтра… На конференции… Студент кивнул. Он потоптался на пороге.
— Тогда я оставлю… — сказал он и положил на стол свернутый лист ватмана.
— Оставьте, — сказала Наташа.
В это время открылась дверь, и в комнату вошел Попов.
— Какими судьбами? — удивилась Наташа. — Уже кончилось?
— Нет, — сказал Попов и вопросительно обернулся к студенту.
— Вот принес… — сказал тот.
— Хорошо, — сказал Попов. — Идите. Я погляжу.
— До свидания, — попрощался студент.
— До свидания, — ответил Попов.
Студент вышел.
— Ты чего приехал? — спросила Наташа. — Забыл что-нибудь?
Попов молчал.
Костя, — сказала Наташа. — Что-нибудь случилось? — в голосе ее прозвучало беспокойство.
Он пристально смотрел на нее.
— Я очень… хотел тебя видеть, — после долгой паузы произнес он. — Сегодня. Сейчас.
На секунду лицо ее застыло, но тут же расцвело от счастья.
— Костенька, — шепнула она.
А он, кажется, никогда еще в жизни не испытывал такой растерянности, такого смятения…
— Мне необходимо было… немедленно… тебя увидеть, — тихо, угрюмо, почти враждебно повторил он и вдруг, опустившись перед ней на корточки, стал целовать ее руки.
Наташа и Попов лежали рядом.
Он гладил ее волосы.
— Костенька, — сказала она. — Родной мой…
Задумчиво он произнес:
— Знаешь, я и прежде, бывало, увлекался женщинами… Цветы, конфеты… Но прежде я никогда не выключал свой мозжечок…
Приподнявшись на локте, она слушала его.
— …Свою кибернетическую машину, — сказал он. — Потому что… понимаешь… я всегда боялся перед женщиной… разоружиться…
— Но это же ужасно, Костенька, — произнесла она после паузы.
— Что? — он понял по-своему. — Что вдруг потерял голову, всякий контроль над собой?.. Но потому, наверное, что люблю тебя…
Она внимательно его рассматривала.
— Да, люблю, — повторил он. — Люблю!.. Слышишь? — он страстно, горячо стал целовать ее руки, плечи.
Не отрываясь, смотрела она на Попова.
— Костенька, — очень тихо произнесла Наташа, — ты меня уговариваешь… или, — она горько улыбнулась, — или… самого себя?
По длинной аллее парка бежали двое. Бежали небыстро, тренировочной трусцой — теперь это называется: убегать от инфаркта. Бегуны приблизились к нам, и мы узнали Павла Романовича Григорьева и Степана Гавриловича Никитинского. На обоих были трикотажные спортивные костюмы.
— Дышите носом, — на ходу посоветовал Григорьев.
— Не разговаривайте, — попросил Никитинский. — Пыхтите как паровоз.
— Сейчас… придет… второе дыхание, — с трудом вымолвил Григорьев. Он действительно задыхался.
В конце аллеи находилась скамейка. Никитинский добежал, сел на нее. Григорьев с великим облегчением опустился рядом.
Секунду-другую они сидели молча, тяжело дыша.
— Не по правилам, — проговорил Григорьев. — Нельзя сразу садиться… Надо сперва походить…
— Вот и походите. Вы молодой… А я посижу, — предложил Никитинский.
— Эгоист, — сказал Григорьев.
— Педант, — сказал Никитинский.
В это время в нескольких метрах от них, на улице, показались «Жигули» красного цвета. Машина остановилась у светофора.
Мужчины обернулись к ней.
— Наташа, — сказал Григорьев. — С кем это она? С Сережей?
Но рядом с Наташей сидел Попов. Он что-то увлеченно ей рассказывал. Улыбаясь, она кивала.
Зажегся зеленый свет. Машина проехала.
Григорьев и Никитинский молчали.
— Павел Романович, — сказал Никитинский, — если можно — один совет…
— Да?
— Не будьте, — он поискал слова, — слишком любящим отцом… Умоляю вас! Григорьев невесело усмехнулся.
— Самое интересное, — сказал он, удивляясь, кажется, сам себе, — я ее, знаете, вполне понимаю…
Наташа и Костя Попов ехали вдвоем в машине.
— Чего замолчал? — спросила Наташа.
— Я? Нет, — быстро сказал Попов. Но он и вправду умолк отчего-то. Некоторое время они сидели, не произнося ни слова.
Наташа искоса поглядывала на него.
Машина обогнала грузовик. Свернула влево. Въехала в негустой лесок.
Первым вышел из машины Попов. Осмотрелся. И с удовольствием растянулся на сухой пожухлой траве.
Наташа опустилась рядом.
— Скажи, — неожиданно спросил Попов, — тебе его жаль?
— Кого?
— Пархоменко — того студента?..
Чуть помолчав, она поинтересовалась:
— А тебе — нет?
Попов не ответил..
— А ведь из-за него, — задумчиво проговорил он, — могли быть у тебя… большие неприятности.
— У меня? Каким образом?
