въ Англіи, противъ Тюдоровъ, во Франціи связала всю свою исторію съ исторіей генеральныхъ штатовъ, въ парламент? же она санкціонировала политическія завоеванія своей поб?доносной революціи конца XVIII в?ка. Ей по праву долженъ принадлежать и принадлежитъ современный парламентъ, а вм?ст? съ т?мъ и ключи къ «народной вол?». И до т?хъ поръ — справедливо говоритъ Левердэ — пока общество остается буржуазнымъ, представительство его, называемое національнымъ, необходимо будетъ такимъ же, т.-е. буржуазнымъ. Если же представительство им?етъ буржуазную сущность, то оно будетъ поддерживать, вопреки всему, притязанія имущихъ классовъ противъ домогательствъ труда, посл?днему нечего ожидать отъ него. Это — столь же фатально, какъ паденіе камня... Адвокаты пролетаріата... будутъ лицами, ходатайствующими за другихъ овецъ предъ волками...»
И какимъ беззаст?нчивымъ поруганіемъ противъ другихъ общественныхъ группъ ни было бы р?шеніе буржуазнаго парламентскаго большинства, оно всегда выходитъ подъ ярлыкомъ «народной воли» и потому священно для вс?хъ сознательныхъ и безсознательныхъ апологетовъ современнаго государства. И если вчера еще — многіе изъ т?хъ адвокатовъ, людей либеральныхъ профессій или партійныхъ крикуновъ и политикановъ, которые населяютъ парламенты, казались народу жалкими дармо?дами, сегодня, облаченные въ священный мантіи носителей «народной воли», они объявлены неприкосновенными, a р?шенія ихъ, исполненныя «государственной мудрости», подлежатъ безпрекословному исполненію. И, какъ ни далека ваша собственная воля отъ воли этихъ пигмеевъ, внезапно возмнившихъ себя титанами, какъ ни противор?чатъ ихъ законы и м?ропріятія лучшимъ и зав?тнымъ стремленіямъ вашего ума и сердца, вы будете раздавлены жел?зной рукой исполнительнаго механизма, если ослушаетесь этихъ господъ и поступите такъ, какъ вамъ диктуетъ ваша сов?сть.
Но, если бы мы вообразили, что какимъ-нибудь непостижимымъ волшебствомъ фикція обратилась въ наиреальн?йшую д?йствительность и парламентъ чудеснымъ образомъ получилъ бы возможность отражать «общенародную волю», то и тогда было бы величайшимъ заблужденіемъ полагать, что парламентъ сталъ бы приб?жищемъ слабыхъ и угнетенныхъ, оплотомъ противъ правительственнаго деспотизма. Такіе упованія обнаружили бы только р?шительное непониманіе самой природы современнаго государственнаго механизма, потому что парламентъ далеко не есть слуга народа, оберегающій его вольности противъ тиранническихъ поползновеній правительства, а есть самъ — правительство, самъ — органъ государственной власти.
Мало этого: эволюція государственной власти въ странахъ ранняго конституціоннаго развитія, какъ Англія или Америка, тамъ, гд? закладывались первые камни современнаго парламентаризма, насъ совершенно уб?ждаетъ въ томъ, что съ каждымъ днемъ все бол?е и бол?е парламентъ уступаетъ свое прежнее фактическое преобладаніе правительству.
«Авторитетъ и сила парламентскихъ учрежденій — пишетъ Еллинекъ — везд? падаютъ... конституціонное развитіе сопровождается непрерывнымъ возрастающимъ усиленіемъ правительственной власти».
И если мы обратимся къ изученію, уже ставшихъ классическими, работъ Вильсона, или Брайса, или такихъ образцовыхъ нов?йшихъ изсл?дованій, какъ труды Сиднея, Лоу Лоуэлля, или нашего соотечественника Острогорскаго, мы увидимъ, что въ Америк? вс? наибол?е сложные и серьезные вопросы государственной жизни передаются парламентскимъ комитетамъ, предс?датели которыхъ назначаются единоличной властью парламентскаго спикера, что въ Англіи вся фактическая власть перешла въ руки кабинета; въ парламент? хозяиномъ является правительство, которое см?ло диктуетъ ему свои желанія, пользуясь монопольнымъ положеніемъ. Контроль парламента — лишь нарядная фикція; на практике парламентъ послушливо санкціонируетъ любые декреты правительства. То же явленіе, то-есть постепенное исчезновеніе парламентской иниціативы и фактическое упраздненіе его, какъ контрольнаго органа за правительствомъ, наблюдается и во Франціи.
Неудивительно, что конституціонное правительство нашихъ дней является безотв?тственнымъ деспотомъ, неограниченнымъ владыкой, передъ которымъ стирается въ прахъ «народная воля», представляемая парламентомъ, и который разливаетъ благод?янія вдохновляющему классу, беззаст?нчиво угнетая въ то же время другія группы, вредныя или опасныя съ точки зр?нія его классовой философіи. Въ рукахъ современнаго конституціоннаго правительства сконцентрированы такія могучія средства возд?йствія на всю народную жизнь, что прежніе абсолютные монархи «Божіей милостью» кажутся жалкими пигмеями рядомъ съ этими новыми «капиталистической милостью» великанами.[17]
Чрезвычайно любопытно, что въ оц?нк? этого явленія сходятся нер?дко самые разнородные наблюдатели современной политической жизни.
Такой трезвый, осторожный, научный изсл?дователь, какъ Еллинекъ, говоритъ о чудовищномъ рост? исполнительнаго аппарата, о деспотизм? конституціоннаго правительства почти въ однихъ и т?хъ же выраженіяхъ, что и пламенный трибунъ, пропов?дникъ Кропоткинъ. Оба признаютъ, что современные министры могущественн?е Людовика ХIV.
Мы не будемъ останавливаться на томъ, что осторожные государственники и публицисты называютъ «недостатками парламентаризма».
Съ т?хъ поръ, какъ толки о кризис?, переживаемомъ современнымъ парламентаризмомъ, стали общимъ м?стомъ, — уже не только анархистская, но и буржуазная литература дала ц?лый рядъ краснор?чивыхъ страницъ, раскрывающихъ намъ язвы, которыя несет парламентъ въ общественную жизнь. У насъ въ рукахъ неисчерпаемое богатство данныхъ, собранныхъ на почв? кропотливаго анализа механизма современныхъ политическихъ партій, изученія самаго процесса избирательной кампаніи. И нужно быть неизл?чимо предуб?жденнымъ въ пользу парламента или совершенно сл?пымъ челов?комъ, чтобы, посл? знакомства и съ этимъ матеріаломъ, отрицать, что вся парламентская жизнь построена на подкупахъ, насиліи и лжи.
Всюду, гд? воцарился парламентскій режимъ и гд? механизмъ политическихъ партій им?етъ опред?ленную хронологическую давность, другими словами, всюду, гд? политическое зодчество находится въ рукахъ профессіональныхъ политиковъ, мы видимъ картины систематическаго подкупа населенія, открытаго и грубаго пресл?дованія своихъ личныхъ интересовъ, давленія администраціи, видимъ «политикановъ» и «маріонетокъ».
Чтобы уб?диться въ этомъ, вовсе не надо читать «анархистовъ». Довольно проб?жать такія спокойныя и солидныя изсл?дованія, какъ книгу Брайса, Ш. Бенуа и особенно книгу Острогорскаго — «О демократіи и организаціи политическихъ партій», гд? дается богат?йшій, почти исчерпывающій матеріалъ для сужденія о политическихъ обычаяхъ и порядкахъ избирательной борьбы въ Англіи и Америк?.[18] «Недостатки» парламентаризма — неотд?лимы отъ самаго существа парламентарной демократіи. Она сама есть великое зло.
Осуждая парламентаризмъ, анархизмъ осуждаетъ и тотъ механизмъ, который лежитъ въ основ? его — механизмъ политическихъ партій.
Партія — въ условіяхъ современнаго правового государства — есть органъ политическаго представительства интересовъ опред?ленной общественной группы или общественнаго класса[19].
Такимъ образомъ, партія становится аппаратомъ приспособленія къ государственно-правовому строю. Она есть — группировка людей, примыкающихъ къ общему политическому міровоззр?нію, объединенныхъ однородной программой и подчиненныхъ однородной дисциплин?. Задача ея — выявлять и представлять волю опред?леннаго общественнаго класса, какъ въ собственныхъ партійныхъ организаціяхъ, такъ — и въ соотв?тствующихъ государственныхъ и муниципальныхъ учрежденіяхъ.
Сама же партійная организація въ процесс? дальн?йшаго развитія пріобр?таетъ сл?дующія характерныя особенности.
А) Члены партіи, вступая въ парламент? (центръ современной партійной жизни) въ сотрудничество съ представителями иныхъ враждебныхъ партійныхъ организацій, утрачиваютъ чистоту классоваго идеала. Въ начала, представляемыя классомъ, врываются чуждыя имъ, государственно-парламентскія ноты, вырабатывается эклектическая, съ ур?зками и оговорками, практическая программа д?йствій (отличная отъ теоретической, сберегаемой для парадовъ), которая при слабости партіи становится настолько эластичной, что постепенно утрачиваетъ специфическій классовый привкусъ и можетъ быть подогнана къ общему уровню программъ, выработанныхъ большинствомъ парламента.
B) Представительство интересовъ становится сложной дипломатической миссіей — требующей не столько яснаго сознанія классовыхъ интересовъ, сколько ум?нія проникать мысли противника, улавливанія
