понимала, что не имеет права обвинять Яна за его гневные и даже оскорбительные для нее слова. В конце концов он был священником, и его образ жизни должен быть безупречен, в сущности, ничего страшного не произошло, если иметь в виду грехопадение в общепринятом смысле. Но она осознавала, что его репутация не должна подвергаться ни малейшему сомнению. Он был безгранично предан своей профессии, об этом говорили его поступки и образ мыслей. Он делал все, чтобы никто не смог упрекнуть его в непорядочности. Какое же она имела право подвергать риску всю его жизнь, его репутацию?
В своих горьких размышлениях Шей пришла к выводу, что посягнула не только на его честь, но и на гордость. Он стал жертвой обстоятельств, хотя, по ее мнению, они в какой-то степени были предсказуемы. Ян принадлежал к той категории мужчин, которые, как она полагала, всегда стремятся держать ситуацию под контролем, особенно если в деле замешана женщина. А сегодня ночью она практически лишила его такой возможности, вероятно, это и привело его в бешенство.
Шей в нерешительности остановилась перед дверью кухни. Никогда еще ей не было так трудно, как сейчас. Она собралась с силами, проглотила горьковатый комок, стоявший в горле, и резко открыла дверь. Разговор на кухне сразу прекратился. Наступила гробовая тишина. Ужасно, подумала она, что ей удалось испортить уикэнд своей матери и ее мужу.
Не нарушая тишины. Шей подошла к плите, где стоял кофейник. Ее руки слегка дрожали, но она все- таки смогла налить себе полчашки кофе. Сделав один глоток, она повернулась лицом к присутствующим.
– Я очень сожалею, – тихо сказала она. – Я устроила такой бардак. Извините меня. – Она посмотрела на Джона, и тот сразу же опустил глаза. – Я приношу вам свои извинения за то, что испортила этот чудесный уик-энд. – Они не должны знать, что она испортила его прежде всего для себя. – Мама, я прошу прощения, что опозорила тебя перед твоей новой семьей. – Шей подняла голову и Посмотрела куда-то поверх плеча Яна. – Она не виновата в том, что я вела себя так безобразно. Всю свою жизнь мама пыталась сделать из меня порядочную леди. Она сделала для этого все возможное, но я оказалась непослушной ученицей.
– Шей, дорогая, – взволнованно сказала мать и, подбежав к ней, обняла за плечи. – Я люблю тебя такой, какая ты есть. И не извиняйся. Вся беда в том, что некоторые вещи ты делаешь необдуманно и легкомысленно.
– Да, это так.
Шей похлопала мать по руке и снова усадила ее на место:
– Преподобный отец Ян, я выпила слишком много вина после того, как ты пошел спать. Я понимаю, то, что случилось ночью, выглядит как нелепая и просто фантастическая шутка…
Ее голос слегка задрожал, и она впервые посмотрела ему в глаза. К своему удивлению, она не увидела в его взгляде ни упрека, ни гнева, ни малейшей тени осуждения – только едва заметный блеск, значения которого она не могла объяснить.
– Я просто переиграл и вел себя отвратительно, – тоном сожаления сказал Ян и, потупив глаза, продолжал:
– Ты виновата в том, что произошло вчера ночью, а я виноват в том, что произошло сегодня ночью. – Его голос показался ей мягким и слегка извиняющимся. – Я целовал тебя во сне и очень сожалею о том, что невольно воспользовался твоим состоянием.
Шей с изумлением уставилась на него, и на ее глазах появились слезы. Он обвинял себя в том, что произошло с ними, а ведь мог бы не делать этого. Что с ним случилось? Он насмехался над ней эти два дня, а сейчас так легко прощает ее да еще берет вину на себя. Чем объясняется его столь удивительная душевная щедрость? Она неотрывно смотрела в его голубые глаза, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос. Ей показалось, что в его глазах было понимание. А может быть, это ей только показалось? Может быть, она увидела в них то, что хотела увидеть? Может быть, это самообман? Ян встал со стула и придвинул его к столу.
– Я должен ехать, чтобы попасть в церковь до начала утренней службы, – сказал он, улыбнувшись Джону и Селии, которые просто сияли от радости, что их дети нашли общий язык и выпутались из этой весьма неординарной ситуации.
Шей только сейчас заметила, что Ян был одет в темно-серый костюм-тройку строгого покроя, в белоснежную накрахмаленную сорочку, на фоне которой выделялся со вкусом подобранный галстук. Рядом с дверью стоял его кейс.
– Отец, все было просто прекрасно, – сказал он, поворачиваясь к Джону. – Жаль, что я не смогу попробовать ту рыбу, которую вы с Селией поймали вчера.
– Ничего страшного, – сказал Джон, крепко обнимая сына и подбадривающе похлопывая его по спине. – Как-нибудь в следующий раз, сынок.
– Селия, ты превосходная жена для моего старика, – сказал он и хитро подмигнул. – Но постарайся сделать так, чтобы он не воспринимал это как должное. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Шей!
Она замерла, услышав свое имя. Ей показалось, что в эту самую минуту ее сердце перестало биться и сжалось от охватившего ее волнения.
– Мне было очень приятно познакомиться с тобой.
Он протянул ей руку, и она механически пожала ее, прежде чем отпустить. Ян повернулся и направился к двери, подхватив на ходу кейс. Она с трудом подавила в себе желание броситься к нему и крепко обнять на прощание. Естественно, она не могла этого сделать. Уик-энд закончился. Наступают обычные будни. Теперь они будут видеться очень редко, а может быть, и никогда.
– Будь осторожен за рулем, – заботливо сказал Джон, помахав ему рукой.
Как только его машина скрылась из виду, Джон и Селия вернулись на кухню. Увидев свою дочь, которая устало прислонилась к кухонному столу, Селия подбежала к ней:
– Шей, тебе все еще плохо?
Шей покачала головой, но ей стоило немалых усилий сделать несколько шагов. Ноги казались тяжелыми и почти не подчинялись ей. У нее было такое ощущение, что они приросли к полу.
– Нет, просто меня немного знобит. Я думаю, что мне нужно подняться наверх и немного полежать. А
