«Вот оно», – мелькнуло в голове Чессера. Сердце у него забилось.
– Сколько вы из них истратили? – спросил Мэсси.
– Восемьсот тысяч.
– Остальное должно было остаться вам?
– Да, – подтвердил Чессер.
– Почти сорок процентов, – сказал Мэсси, имея в виду, что это несправедливо.
– Ваш бриллиант стоил бы миллиона два.
– Стоил бы, – напомнил Мэсси. Он вылил себе на ладонь несколько капель какой-то прозрачной жидкости и принялся растирать живот, плечи и грудь. По запаху жидкость напоминала обычное масло, которым смазывают младенцев.
– Вам доводилось слышать о проекте «Прибрежные воды»? – спросил Мэсси.
Чессер ответил, что не доводилось.
– Я начал это дело лет восемь-девять назад, – пояснил Мэсси.
То есть, вложил в него деньги, решил Чессер.
– У меня была теория, что алмазоносные породы юго-западной Африки тянутся дальше по дну моря. Я привлек своих лучших геологов. Они сделали несколько погружений в устье Оранжевой реки и подтвердили мою правоту. Мне стоило немалых трудов купить правительственную концессию. Была построена драга, и один из моих крупнейших танкеров отбуксировал ее на место. Мы начали добычу, и улов оказался даже больше, чем мы ждали: от семидесяти до восьмидесяти процентов драгоценных камней. И все, что нам для этого потребовалось, – это зачерпнуть грунт и отсортировать камни. Но не успели мы начать, как случился шторм, драга дала течь и затонула.
– Да, не повезло, – вставил Чессер, в глубине души радуясь неудаче, постигшей Мэсси.
Мэсси продолжал. История была ему неприятна; он злился, говорил сжато, в телеграфном стиле:
– Построили другую драгу. Теперь уже большую, чтобы могла выдержать любой шторм. Отбуксировали на место. Снова начали работы. На судне случился пожар. Сгорело все. К тому моменту я вложил в этот проект около двадцати миллионов долларов. Думал построить третью драгу и вернуться, но дело пришлось закрыть.
– Почему?
– Правительство лишило меня разрешения. Взяло все свой слова назад. У меня есть основания полагать, что пожар на судне не был случайностью. На шельфе сейчас работают три драги.
– Чьи?
– Системы. Вернее, их дочернего предприятия.
– Вы считаете, что это Система устроила пожар? – А также повлияла на решение правительства. Чессер готов был в это поверить, но, подумав, решил, что даже Система не станет ссориться с миллиардером.
– Ведь ваше могущество ничуть не меньше могущества Системы, – сказал он, обращаясь к Мэсси, – а может, даже и больше. На самом деле вы тоже Система, согласитесь.
– Да, но не там. Не в Африке. За исключением, конечно Ливии.
Чессер снова ощутил, что между ним и Мэсси существует эмоциональная взаимосвязь – ненависть к Системе.
– Однако мы немного несправедливы, – сказал Мэсси. – Надо признать, что Система не так уж плоха.
Его терпимость восхитила Чессера. Мэсси продолжал:
– Надо учесть, что им приходится постоянно следить, чтобы цена на алмазы не упала, а это совсем не просто. Вот они и вынуждены пускать в ход все возможные средства, пусть даже не вполне этичные. Вот, к примеру, несколько лет назад русские открыли под Киренском алмазные месторождения. С очень высоким содержанием драгоценных камней. Могла возникнуть очень непростая ситуация, но Система и на этот раз вышла сухой из воды.
– Как ей это удалось?
– Советы стали присылать свои алмазы на улицу Хэрроухауз, дом одиннадцать. Через посредников, конечно, чтобы не вступать в противоречие со своими политическими лозунгами, которые они придумывают для черных. Даже в Кремле поняли, что бороться с Системой просто глупо: единственное, к чему это приведет – к ухудшению конъюнктуры на рынке. Будет разумнее и гораздо выгоднее действовать, как все остальные. Наверно, я недооценил запасы Системы, когда называл цифру двенадцать миллиардов. С учетом того, что внесла Россия, это могут быть все тринадцать.
Мэсси вздохнул. Перед мысленным взором Чессера снова предстали все эти горы алмазов. Мэсси по- прежнему молчал. Наконец он произнес:
– Вот что я скажу вам, Чессер. Я хочу… точнее, я решил смириться с потерей бриллианта. Семьсот тысяч вы, конечно, должны мне вернуть, а остальное я спишу со счета.
Ободряющие слова. Чессер почувствовал огромное облегчение. В этот момент Мэсси был ему даже симпатичен.
– Теперь мы можем начать с чистого листа, – провозгласил Мэсси.
Чессеру стало интересно, что же имеется в виду. Поразмыслив немного, он решил, что речь идет об их взаимоотношениях. Чессер всегда считал, что с миллиардером надо дружить, если, конечно, есть такая возможность. Только что он получил подтверждение своей теории: Мэсси простил его долг атакой легкостью, словно это были не восемьсот тысяч, а восемь.
