многообещающим. Он сожалел лишь о том, что, как правило, не соблазнял юных невинных девушек, как ни велико было искушение.
Вернувшись в дом, Карина застала дядю Чарлза ожидающим ее в мраморном фойе.
— Вам не понравилось поместье? — спросил он с удивлением.
— О нет, милорд, Грантли — очаровательное место, — поспешила она ответить. Это вашего сына я терпеть не могу. — Я все еще немного потрясена своими приключениями прошедшей ночи. Я собираюсь еще немного отдохнуть после обеда.
— Разумно, — ответил он, наклонив голову. — Знаете, вы точный портрет вашей матери. Это поразило меня утром, когда я впервые увидел вас, но сейчас даже больше. Ваши манеры, вы вся... Просто удивительно.
Лицо Карины изменилось. Спазм боли сжал ей сердце, когда она вспомнила мать.
Герцог наморщил лоб.
— Сожалею, моя дорогая, если я напомнил вам о вашем горе, — проговорил он, заметив ее внезапную печаль.
— Ничего, я справлюсь. Просто иногда это трудно, — грустно призналась она. — Я понятия не имела, что вы знали мою мать или отца до сегодняшнего утра, когда тетя Генриетта сказала, что вы росли вместе с отцом. Вы были лучшими друзьями? Я никогда не слышала имени Далтонов, пока мать... — она нервно сглотнула, — то есть только когда прочитала завещание.
— Генриетта говорила об этом? Что именно она вам сказала? — Глаза его сузились.
Кара пожала плечами.
— Не много, только то, что вы и мой отец были большими друзьями. Одна вещь, правда, ставит меня в тупик. Почему моя мать сменила фамилию на Симпсон?
— Генриетта склонна преувеличивать, — пробормотал он.
— Понимаю. Выходит, вы и мой отец не были лучшими друзьями, — констатировала Кара.
Он покачал головой по поводу ее хитрости и улыбнулся.
— Ладно. В конце концов, нет вреда в том, что вы узнаете. Да, мы были очень хорошими друзьями. С детства. С вашим отцом мы вместе росли. Все это было очень давно и не имеет значения теперь. — Говоря это, он смотрел в окно, глаза его были подернуты дымкой, как будто он вспоминал то время. — Ваш отец гордился бы вами, моя дорогая.
— Какой он был? — спросила она, не в силах скрыть возбуждение.
Герцог посмотрел на нее, очевидно удивленный вопросом.
— Он был моим союзником, — проговорил он. — Я обязан ему жизнью. — Он говорил ровным, уравновешенным тоном. — Я поклялся защищать вас и заботиться о вас.
Кара нахмурилась. Что за странные слова! В настоящий момент она нуждается в «защите» только от сына герцога.
— Защищать меня? — воскликнула она с невольным смехом, забулькавшим в горле. — От чего?
Глаза герцога задумчиво скользнули по ее лицу. Наступило неловкое молчание. Кара отвернулась.
— Семья отца живет здесь? В Англии?
— Нет, — ответил он резко. — Вы последняя, кто остался в живых из его семьи.
Она бросила на него испуганный взгляд, пораженная его резкостью.
— Я не знала. Я так мало знаю об отце и так много хотела бы узнать. Вы мне расскажете?
Он пожал плечами.
— Тут нечего рассказывать. Он очень любил вашу мать и вас. Вот все, что вам нужно знать. Не суйте нос в вещи, о которых лучше забыть, — сказал он грубо. — Это приведет только к сердечной боли и несчастьям.
Ошеломленная Кара смотрела во все глаза на сурового человека, стоявшего перед ней.
— Я не хотела расстраивать вас, дядя, — мягко сказала она.
Черты его лица смягчились, он улыбнулся и ласково потрепал ее по руке.
— Вы не можете меня обидеть, дорогая. Никогда. Оставим прошлое в покое.
В полном замешательстве, но не смея настаивать дальше, Кара позволила ему увести себя в большой холл, чтобы продемонстрировать ей свою коллекцию живописи.
К своему острому неудовольствию, Карина была вынуждена принять эскорт Алекса к обеденному столу. Весь день ей удавалось избегать этого наглеца, но за обедом встреча была неизбежной.
— Так вы думаете, что я исчадие порока, не так ли?
— Я думаю, что вы большой негодяй. Безусловно, ни один джентльмен не станет говорить с леди так нагло, как вы сегодня, — проговорила она одними губами.
— Я хотел бы напомнить вам, что, не будь я джентльменом, вчерашний вечер мог бы кончиться несколько иначе, — прошептал он ей в ушко.
Кара застыла и стиснула зубы.
— Не вижу, каким образом?
— Насколько я помню, вы были более чем готовы продолжить наше романтическое приключение. Должен признать, что ваше поведение граничило с распутством.
Щеки ее запылали от гнева и стыда.
— Я была не в себе, — яростно прошептала она. — Это все бренди.
Если бы она знала о лаудануме, она бы ему голову откусила. Лучше держать эту существенную для дела информацию при себе.
— Боюсь, что ваши мотивы очевидны. Не пытайтесь отрицать, что я вас очень привлекаю.
— Я вас ненавижу!
— Милое нежное сердце. Вы собираетесь устраивать скандалы всюду, где появляетесь?
Они вошли в столовую, и Алекс любезно отодвинул для Карины стул.
— Если бы вы не были таким бесстыжим негодяем, — прошипела она, — не было бы и повода для скандала.
— О да, но тогда я не пользовался бы преимуществами вашего внимания, как теперь.
Она подавила желание ударить его по самовлюбленной физиономии.
— Убеждена, что вы, сэр, человек совершенно неисправимый.
— Попытайтесь выкинуть грубые слова из вашей хорошенькой головки. Я не хочу вспоминать прошлую ночь. У меня странное чувство, что у большинства сложилось бы вполне однозначное мнение, узнай они о вашем поведении, — прошептал он ей в ухо. От его дыхания по всему телу побежали сладостные мурашки.
Выпрямив спину, Карина стиснула зубы. Он самый низкий, гадкий, отвратительный человек из всех, кого она когда-либо встречала. В ее лексиконе не было достаточно сильных слов, чтобы его охарактеризовать. Она должна была догадаться, что он будет ее шантажировать.
Герцогиня уселась рядом с Карой.
— Мое дорогое дитя, с вами все в порядке? Вы так покраснели. Рука очень болит?
Кара опустила глаза, чтобы не видеть наглой, самодовольной усмешки Алекса.
— Все прекрасно.
Алекс с сомнением приподнял бровь.
— Никаких дурных последствий вчерашнего вечера? — спросил он елейным тоном.
Карина метнула на него злобный взгляд.
— Я уже все преодолела. К счастью, мои испытания не имели серьезных последствий. Вообще никаких.
Его глаза скользнули по ее раскрасневшемуся лицу.
— На вашем месте я бы не был так уверен, — проговорил он, кривя губы в насмешливой улыбке.
— Алекс совершенно прав, — заметила тетя Генриетта. — Эти ужасные переживания часто оставляют след надолго.
Он улыбнулся еще шире.
— Очень часто, я полагаю. — Он явно забавлялся.
