оказаться полезным.
Глаза Линды подозрительно сузились.
— Есть какая-нибудь причина, по которой из всех судебных процессов ты выбрал именно дело Рейеса?
Алекс уже несколько месяцев пристально следил за этим увлекательным процессом.
— В нем есть все составляющие захватывающего романа, — объяснил он. — Незаконная любовная связь. Религиозный подтекст. Любовники застигнуты врасплох разъяренным мужем. Орудие возмездия — бейсбольная бита — намного драматичнее, чем пуля в субботнем детективе. Кровь и мозги на обоях. Мертвое тело, отправленное в морг.
— Тело было не совсем мертвым.
— Но ведь мозг умер, — возразил он.
— Такова точка зрения медиков, но не юристов, — напомнила Линда.
— Адвокат Рейеса утверждает, что его подзащитный в действительности не убивал свою жертву, поскольку сердце было сохранено живым для последующего употребления.
— Употребления, — презрительно повторила она. — Эти чертовы доктора говорят так, как будто речь идет о каком-нибудь ватном тампоне, а не о человеческом сердце.
Алекс кивнул.
— Так или иначе, этот процесс растревожил целое осиное гнездо адвокатов, — продолжила Линда. Если труп на самом деле не был трупом, когда они взяли у него сердце для последующего употребления, действительно ли Рейес виновен в убийстве?
— К счастью, ни мне, ни тебе этого решать не придется, — сказал Алекс. — Это дело присяжных.
— А если бы ты был одним из них, как бы ты решил?
— Не знаю, я ведь еще не выслушал всех свидетелей. Но очень хотел бы это сделать. Ты знаешь, в каком зале будет проходить процесс?
— Знаю. — Она ухмыльнулась, обнажив несколько золотых зубов. — А что я за это буду иметь?
Любой служащий суда мог бы назвать ему номер интересующего его зала, но Алекс решил подыграть ей.
— Пару-другую кружек пива после того, как закончишь работу.
Линда улыбнулась.
— Я-то больше рассчитывала на обед у меня дома. А потом… Кто знает…
— Правда? И что же это?
— Бифштекс с картофелем и секс. Не обязательно в этой последовательности. Признайся, Алекс, мой мальчик, это лучшее предложение, которое ты сегодня получил.
Он засмеялся, не принимая ее слова всерьез и зная, что она на это вовсе и не рассчитывала.
— Прости, Линда. Сегодня не могу. Занят.
— Я, конечно, не королева красоты, но моя внешность обманчива. Я знаю толк в мужской анатомии. Могу заставить тебя плакать от благодарности. Клянусь. Ты просто не знаешь, от чего отказываешься.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — с серьезным видом проговорил он. — У тебя бездна сексапильности, Линда. Я давно это знал.
Ее улыбка стала шире.
— Это чистейшее вранье, но ты всегда умел ловко врать. Иногда я даже верю тебе. Поэтому я думаю, как писатель ты будешь иметь успех. У тебя просто талант заставлять других верить в то, что ты им рассказываешь. — Она легонько толкнула его локтем. — Пошли, красавчик, я провожу тебя в зал заседаний. Они скоро начнут выбирать присяжных. Постарайся не нарушать общественный порядок, ладно? Если ты напьешься и начнешь дебоширить, и тебя выкинут из зала, я не хочу нести за тебя ответственность.
— Обещаю вести себя наилучшим образом. — Он нарисовал около сердца воображаемый крест. Помощница шерифа фыркнула:
— Ну вот, как я и говорила, чистейшее вранье.
Процесс над Полем Рейесом по обвинению в убийстве вызвал большой интерес и любопытство широкой публики. Каждый день Алексу приходилось приезжать в суд все раньше и раньше, чтобы успеть занять место. Большинство мест в зале было занято друзьями и родственниками Рейеса.
Прокурор делал основной упор на показания первых полицейских, прибывших на место преступления. Он не скупился на кровавые детали. Когда присяжным предъявили глянцевые фотографии, те содрогнулись от ужаса и отвращения.
Адвокат организовал целую фалангу друзей и коллег Рейеса по работе, включая даже священника, и все они свидетельствовали о его незлобивом характере. Только измена любимой жены могла толкнуть его на такой акт насилия.
Суд выслушал показания санитаров, вызванных на место преступления самим Рейесом. Те заявили, что, когда они прибыли, у жертвы прощупывался пульс. Врач пункта «скорой помощи» установил, что деятельность мозга прекратилась, и поддерживал жизнь сердца и легких с помощью специальной аппаратуры, пока не было получено разрешение на использование органов и тканей для донорских целей. Хирург, проводивший соответствующую процедуру, свидетельствовал, что в момент изъятия сердце еще билось.
Эти показания вызвали в зале настоящий фурор. Судья стучал по столу молотком. Помощник прокурора округа старался согнать с лица озабоченность, но ему это плохо удавалось. По мнению Алекса, прокурору надо было предъявить обвинение не в преднамеренном, а в неумышленном убийстве. Преднамеренное убийство подразумевает умысел, который в данном случае нельзя было доказать. Но самым плохим в деле Рейеса было то, что человек, переживший его нападение, не мог давать показания.
Несмотря на эти неудачи, окружной прокурор произнес блестящую речь, в которой суммировал все показания и настоятельно просил присяжных признать подсудимого виновным. Умерла жертва в момент удара или не умерла, Поль Рейсе нес ответственность за смерть человека и потому должен был быть осужден.
Адвокату ничего не оставалось, как снова и снова напоминать членам суда присяжных, что, когда жертва действительно умерла, Поль Рейсе находился уже в тюрьме.
Дело было передано на рассмотрение присяжных после трех дней заслушивания свидетельских показаний. Четыре часа и восемнадцать минут спустя было объявлено, что присяжные пришли к соглашению относительно приговора, и Алекс одним из первых вернулся в зал заседаний.
Он пытался угадать настроение присяжных по мере того, как они занимали свои места, но по их непроницаемым лицам ему ничего не удалось прочитать.
Когда обвиняемому велели встать, в зале воцарилась тишина.
Невиновен.
Колени Рейеса подогнулись, но торжествующий адвокат поддержал его, чтобы он не упал. Родственники и друзья ринулись обнимать его. Судья поблагодарил присяжных и отпустил их.
Репортеры жаждали получить интервью, но адвокат Рейеса не обращал на них внимания и подталкивал своего подзащитного по центральному проходу в направлении выхода. Когда Рейес поравнялся с тем рядом, где сидел Алекс, он, должно быть, почувствовал на себе его пристальный взгляд.
Рейес внезапно остановился, повернул голову, и на какое-то мгновение их взгляды встретились.
Глава 6
Май 1991 г.
Есть. Спать. Дышать. Эти жизнеобеспечивающие действия теперь стали чисто механическими. Зачем утруждать себя? Жизнь больше не имела смысла.
Утешения не было — ни в религии, ни в медитации, ни в работе, ни в изматывающих физических упражнениях, ни в приступах ярости. Все было испробовано, чтобы притупить щемящую боль потери. И все
