Глава 5
Май 1991 г.
— Эй, Пирс. Это общественное здание. А значит, оно заслуживает уважения. Убери-ка свою чертову ногу со стены.
Этот голос мог бы разбудить и мертвого. И уж конечно, он живо заставил Алекса Пирса встать по стойке «смирно». Когда он увидел направляющуюся к нему помощницу шерифа, его изможденное лицо озарилось улыбкой, и он послушно убрал со стены подошву своего ковбойского сапога.
— Привет, Линда.
— И это все, что ты можешь сказать? «Привет, Линда». После всего того, что между нами было? — Она с гневом смотрела на него, упершись своими кулачищами в широкие бока, затем, не выдержав, рассмеялась и любовно похлопала его по плечу. — Как дела, красавчик?
— Не могу пожаловаться. А у тебя?
— Как всегда. — Она хмуро взглянула на заполненную людьми комнату присяжных, где сотни предполагаемых присяжных заседателей отчаянно надеялись избежать выполнения своего гражданского долга. — Здесь ничего не меняется, кроме лиц. Все те же отговорки, стоны и жалобный скулеж из-за того, что их призвали отбывать судебную повинность. — Взгляд Линды снова переместился на него. — Где это ты пропадал последнее время? Я слышала, ты уехал из Хьюстона.
До 4 июля прошлого года Алекс часто бывал в окружном суде, где выступал свидетелем на процессах против тех преступников, в задержании которых принимал участие.
— Моя почта все еще приходит на этот адрес, — равнодушно ответил он. — Я в основном путешествовал. Был в Мексике, немного порыбачил.
— Что-нибудь поймал?
— Ничего особенного.
— Надеюсь, не триппер? Он криво улыбнулся.
— В наше время надо надеяться, что поймал всего лишь триппер.
— Что верно, то верно. — Рослая пышнотелая помощница шерифа печально покачала копной волос цвета старого бургундского вина. — Вчера в газете я прочла, что мой дезодорант уменьшает озоновый слой. Гигиенические тампоны могут вызвать у меня токсический шок. Все, что я ем, либо засоряет артерии, либо приводит к раку толстой кишки. А теперь еще и не потрахаешься в свое удовольствие.
Алекс засмеялся, ее грубость не обидела его. Они были знакомы еще с тех времен, когда он только начал работать в хьюстонской полиции и патрулировал улицы в полицейской машине с оружием в руках. Линда была непременным атрибутом здания суда, ее знали все. От нее в любое время можно было услышать последние сплетни и у нее всегда был наготове свежий сальный анекдот. Под ее грубостью и богохульством скрывалась нежная душа, открытая лишь для немногих избранных. Алекс был одним из них.
Она многозначительно посмотрела на него.
— Ну, так как же ты на самом деле поживаешь, дорогой?
— На самом деле у меня все прекрасно.
— Скучаешь по службе?
— Черта с два.
— Знаю, что не скучаешь по политике и прочему дерьму. А насчет оперативной работы?
— Сейчас я предпочитаю, чтобы мои персонажи уклонялись от пуль.
— Персонажи?
— Да, — смущенно признался Алекс. — Я стал немного пописывать.
— Без дураков? — Казалось, на Линду это произвело впечатление. — Собираешься написать книгу откровений о неизвестных широкой публике сторонах жизни департамента полиции большого города?
— По правде говоря, я сочиняю из головы. Но основываюсь на своем опыте.
— И как, успешно?
— В смысле опубликования? — Он покачал головой. — До этого еще далеко.
— Ты справишься.
— Не знаю. Я еще не сделал себе имя.
— Я в тебе совершенно уверена, — дружески улыбнулась Линда и поинтересовалась:
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Ты имеешь в виду женщину?
— Если ты не перешел на мужчин, — сухо заметила Линда. — Конечно же, женщину.
— Нет, я не перешел на мужчин, и нет, я ни с кем не встречаюсь. Ни с кем конкретно.
— Она критически осмотрела его с ног до головы.
— А было бы неплохо. Твой гардероб оставляет желать лучшего. Женский глаз тебе не помешал бы.
— Что плохого в том, как я одет? — Алекс внимательно осмотрел себя и не нашел изъянов в своей одежде.
— Начнем с того, что эта рубашка никогда не видала утюга, — Но она чистая. Так же, как и мои джинсы.
— По-моему, с тех пор, как ты ушел из полиции, ты стал лентяем и неряхой.
— Это потому, что я теперь сам себе хозяин. Я одеваюсь так, как мне удобно, а если мне не хочется бриться, я не бреюсь.
— Ты тощий, как огородное пугало, — заметила Линда.
— Я изящен.
Она скептически повела бровями.
— Ну ладно, — наконец сдался он. — Просто меня свалила одна из этих мексиканских инфекций. Рвало по-страшному. Я до сих пор не могу вернуться в свой нормальный вес.
Мрачный взгляд Линды говорил о том, что она не верила ни единому его слову.
— Послушай, у меня все о'кей, — настаивал Алекс. — Иногда я просто забываю поесть, и все. Я сажусь работать в сумерках и лишь на рассвете вспоминаю, что забыл поужинать. Предпочитать сон еде — одна из опасностей моей новой профессии.
— А алкоголизм — другая, как я слышала. Алекс быстро отвернулся и раздраженно сказал:
— Я держу это под контролем.
— А я слышала, что нет. Может быть, тебе стоит немного притормозить с выпивкой?
— Будет сделано, мамочка.
— Слушай, жопа, я всегда считала себя твоим другом. А ты не можешь похвастаться, что у тебя много друзей. — В голосе Линды звучали и раздражение, и забота. — Дорогой мой, я слышала, у тебя бывают провалы памяти.
Чертов беспроволочный телеграф! Алекс уже не был одним из действующих лиц в зале суда, но его имя все еще служило обильной пищей для сплетен.
— Очень редко, — соврал он.
— Я упомянула о твоем романе с «Джонни Уокером» только потому, что беспокоюсь о тебе.
— В таком случае ты здесь единственная, кто беспокоится. — Услышав в собственном голосе что-то похожее на жалость к себе. Алекс немного ослабил броню, и выражение его лица смягчилось. — Я благодарен тебе за заботу, Линда. Я знаю, что немного повредился в уме, когда на меня свалилось все это дерьмо, но сейчас я в порядке. Честно. Так что можешь безжалостно опровергать все сплетни, которые обо мне услышишь.
Помощница шерифа скептически посмотрела на него, но решила оставить неприятную тему.
— И что же привело тебя сюда сегодня?
— Просто пытаюсь нащупать идею для новой книги. Предстоящий процесс над Рейесом может
