— Итак, мы все еще не друзья, — прокомментировал Алекс, намазывая гренок маслом.
— Нет.
— В таком случае, по всей вероятности, о том, чтобы заняться любовью, не может быть и речи.
Наблюдая, как его крепкие белые зубы вгрызаются в намазанный маслом гренок, Кэт почувствовала, что внутри у нее все переворачивается от желания. Она встала, отнесла свою тарелку в мойку, сполоснула ее и поставила в посудомоечную машину. Пока Алекс доедал завтрак, она прибрала на кухне. Он тоже положил тарелку в мойку, затем налил себе третью чашку кофе и поставил ее на стол.
Кэт мокрой губкой смахивала со стола хлебные крошки, когда его рука обвилась вокруг ее талии и притянула ее к себе. Он вжался лицом в податливую мягкость ее живота, целуя ее тело сквозь блузку, слегка покусывая ее и урча от удовольствия.
Она не отвечала на его ласку, держа руки на уровне плеч, чтобы не дотрагиваться до его тела. Наконец он поднял голову.
— Тебе не нравится?
— Очень нравится. Ты прекрасно умеешь это делать. Но я пришла сюда не за этим.
Алекс сразу опустил руки, его лицо стало сердитым и жестким.
— Если ты пришла сюда не для того, чтобы помириться…
— Не для того.
— Тогда для чего?
— Я как раз собиралась перейти к делу.
— Так начинай быстрее. У меня полно работы. Кэт никак не отреагировала на это грубое заявление. Вымыв руки и налив себе еще чашку кофе, она составила ему компанию за столом, не забыв прихватить с собой сумочку. Она вынула из нее копии газетных вырезок и некролог и подвинула их к нему через стол.
— Это та самая страшная тайна, которой ты делилась в тот вечер с Уэбстером? — спросил Алекс.
— Ты все-таки подслушивал. Так я и думала.
— Привычка, оставшаяся у меня со времен работы в полиции.
— Или просто невоспитанность.
— Может быть, — пожав плечами, согласился Алекс. — Ненси Уэбстер решила, что у тебя с ее мужем романтическое свидание.
— Как ты знаешь, она ошиблась.
— Тогда зачем заставлять ее думать о худшем? Почему было сразу не сказать ей всю правду?
— Потому что чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше.
Алекс взял бумаги и начал читать. Перейдя ко второй заметке, он стал в задумчивости тереть пальцем шрам, пересекавший бровь. Между второй и третьей он бросил нанес суровый вопрошающий взгляд.
Прочтя некролог, Алекс едва слышно выругался и немного отодвинул назад стул. Сам он слегка сполз вниз, вытянув ноги и согнув спину. Приняв эту позу, он удобно расположил листки бумаги на животе и прочел каждый из них заново.
Закончив чтение, он сел прямее, швырнул листки на стол и взглянул на Кэт.
— У тебя есть оригиналы?
— Вместе с конвертами.
— Я слышал, ты говорила Уэбстеру, что получила их за последние несколько недель — Так и есть.
— И не нашла нужным сообщить об этом мне?
— Я считала, что тебя это не касается. Он выругался.
— Хорошо, я была не права, — призналась Кэт. — Я никому о них не говорила, пока не получила третье послание.
— И тогда кому ты рассказала? Кроме Спайсера? Не сомневаюсь, что уж кому-кому, а Дорогуше Дину ты их показала.
— Я показала их Джеффу, — ответила Кэт, игнорируя его саркастическое замечание. — Затем Биллу.
— Поскольку служба безопасности телекомпании может быть скомпрометирована, — продолжил он. — Я слышал, как ты говорила ему это. Кто еще знает?
— Больше никто. Пародия на некролог прибыла со вчерашней почтой. Это была последняя капля. Сегодня утром в восемь я встречалась с полицейским детективом. — Кэт нахмурилась. — Чрезвычайно полезная встреча. Лучше бы я потратила это время на жемчужную ванну.
— Что он сказал?
Почти дословно она пересказала свой разговор с лейтенантом Хансейкером.
— Моей жизни, возможно, грозит опасность, но его больше интересовали мои ноги, на которые он все время пялился. Во всяком случае, он пытался задурить мне голову какой-то чушью относительно профессионального риска телезвезд, как будто я ничего об этом не знаю. От него несло дешевыми сигарами, дешевым лосьоном после бритья и дешевым мужским шовинизмом. Я сразу поставила его на место, но конечный результат все же таков: пока со мной что-нибудь не случится, полиция ничего не сможет сделать, кроме как курсировать на машине мимо моего дома несколько ночей в неделю. Ты можешь в это поверить?
— К сожалению, могу. — В течение нескольких секунд он изучающе смотрел на нее. — Поэтому ты была такая нервная в ту ночь, когда мы поймали Спайсера возле твоего дома, не так ли? И ты все еще чувствуешь себя не в своей тарелке.
Кэт, поджав губы, провела по джинсам влажными ладонями. Теперь, рассказав ему о своей беде, она вдруг страшно разнервничалась, отчасти из-за того, что он так хорошо умел читать ее мысли.
Алекс сидел неподвижно, впившись в нее глазами, от которых, казалось, ничто не могло ускользнуть.
— Что тебе нужно от меня, Кэт?
— Помощь.
Он саркастически рассмеялся:
— От меня?!
— Ты — единственный из моих знакомых, кто умеет мыслить криминально. — Ее глаза сузились. — Ты проходил специальную подготовку и имел дело с преступниками. Тебе нетрудно представить себе психологический портрет того типа, который мог бы совершить нечто подобное. Мне нужны твои оценки и выводы. Что это, глупые шутки или дело рук сумасшедшего? Что ты мне посоветуешь, выбросить, весь этот вздор из головы или рассматривать его как предостережение? — Кэт вдруг замолчала, затем, отбросив ложную гордость, добавила:
— Алекс, я боюсь.
— Это я вижу. — Он продолжал внимательно и пристально смотреть на нее. — Ты — легкая мишень. Она нервно перебирала пальцами пряди волос.
— Я это знаю, но не хочу жить в башне из слоновой кости и становиться пленницей своего успеха и известности. Всегда есть риск, что какой-нибудь поклонник сойдет с ума на почве любви к своему кумиру. Большинство ограничиваются беготней за автографами. Но некоторые доходят даже до убийства. Однажды я присутствовала на похоронах одной молодой актрисы, которую в ее собственном доме застрелил поклонник, утверждавший, что любит ее. — Кэт печально покачала головой. — Алекс, ты и сам скоро поймешь, что чем известнее человек, тем большей он подвергается опасности и тем меньше у него шансов побыть в одиночестве.
— Писатели не столь известны, как телезвезды. Кэт не могла не признать его правоту. Задумчиво глядя на него, она проговорила:
— Вообще-то мне нравится быть знаменитой. Я солгала бы, если бы притворилась, что это не так. Но я плачу за славу немалую цену.
— С тобой подобное уже случалось? Она рассказала ему в общих чертах то, что говорила Хансейкеру о своей почте во время работы в «Переходах».
— Я научилась распознавать письма от обычных почитателей, даже если в них было много критики, и
