таки повлияло на его решение? Он сказал, что это не имеет значения, но теперь я в этом сомневалась...
Минут через пять тропинка кончилась, и в конце ее на фоне восходящего солнца нас ждал всадник. Это был Эндрю Дойл. Я чуть не разрыдалась от радости и не соскочила с мула, чтобы бежать к нему, но Ансельмо удержал меня за руку.
– Нет, – сказал он. – Потом поговорите. Теперь надо ехать.
На Эндрю было что-то вроде рабочей одежды, которую я видела на пастухах, объезжавших стада, из окошка поезда, да и лошадь у него была какая-то не такая. Он подъехал ко мне и взял меня за руку. Сначала я почти ничего не видела из-за слез, но потом, когда успокоилась, поняла, что он не только жив, но и невредим. У него уже появилась короткая борода, одежда была в пыли и грязи, волосы непричесаны, но самую большую перемену я увидала в его глазах. Теперь это были глаза человека, которого предали и который до глубины души потрясен этим предательством. Романтик и идеалист, он получил такой удар, какой редко кто получает, и мне стало его жалко.
Не останавливаясь, мы доехали до широкой долины, по которой текла река, и стали спускаться дальше. Разговаривать нам уже никто не запрещал, но мы, словно по уговору, не произнесли ни слова, пока Ансельмо не остановил своего мула.
– Пора попить, – сказал он. – Пять минут, не больше.
Эндрю соскочил с лошади и снял меня с моего мула.
– Ханна! – взволнованно прошептал он. – Вы сумасшедшая! – Все еще не выпуская меня из своих объятий, он повернулся к Тоби. – А вы тоже сумасшедший? Какого черта вы ей позволили?
Я услыхала, как Тоби добродушно ответил:
– Мой дорогой друг, попробовали бы сами ее удержать.
Эндрю взял мои руки в свои, беспокойно заглядывая мне в глаза.
– Дельгадо пришел ко мне перед рассветом. Он сказал мне, что у него есть долг перед вами. Вы мне ничего не рассказывали. Он не... Он не тронул вас ночью?
– Нет, Эндрю, нет. Но он и не обещал вас отпустить. Пока я не увидела вас на тропинке, я думала, что у нас ничего не вышло.
– Он освободил меня и дал мне лошадь, – продолжал Эндрю. – Потом велел идти из деревни и ждать вас. – Он кивнул в сторону Ансельмо: – Мы должны были отъехать подальше, пока они не проснулись. Кое- кто мог бы взбунтоваться.
Тоби передал мне бутыль с водой и спросил:
– Будет погоня?
– Нет. – Эндрю покачал головой. – Мы уже выехали из долины, и нас не видно, значит, они не посмеют нас преследовать.
– Рамону Дельгадо грозит опасность? – спросила я.
– Да нет, какая опасность! Просто это конец его восстания. – Эндрю пожал плечами, и глаза у него стали злыми. – Я получил то, что заслужил. Я был его другом, помогал ему, рисковал лишиться семьи... и все-таки я остался для него врагом, которого запросто можно повесить, если так сложатся обстоятельства.
– Эндрю, теперь все позади, – ласково проговорила я. – Мы едем домой.
Мне все еще трудно было поверить в удачу. Помолившись про себя и отпив воды из бутыли, я отдала ее Эндрю. Тоби повернулся поправить что-то в упряжи, и я при свете дня увидела, как сильно у него изуродована половина лица. Мне стало его очень жалко, и я подошла к нему.
– Тоби, расскажите все-таки, что с вами было. Я слышала крики вечером. Это из-за вас кричали?
– Да, вроде бы кричали, если мне память не изменяет, – криво усмехнулся он. – Дело в том, что приятели Дельгадо за что-то ополчились на меня, представляете? Клянусь, я вел себя, как ангел, но кое-кто из них очень уж хотел унизить гринго. Там был один, который жил в Америке и переводил нам.
– Эти люди любят подраться, – спокойно подтвердил Эндрю. – Удивительно еще, как никто из них не предложил вам сойтись на ножах до первой крови.
– Ну, как раз это и произошло! Только я предполагал, что ножами они владеют лучше меня, поэтому предложил драться по-ирландски с тремя по очереди.
Ничего не понимая, я посмотрела на Эндрю, который пожал плечами:
– Понятия не имею, о чем он говорит.
– Какие же вы оба невежественные! Хорошо, я объясню. Могли бы и догадаться, что по-ирландски – значит до потери сознания. Вы по очереди бьете друг друга кулаком, и, когда один из вас падает, он выбывает.
Прижав руки ко рту, чтобы не закричать, я смотрела на его изуродованное лицо.
– Значит, вот что с вами случилось?
– Вы бы видели других, – вновь усмехнулся Тоби. – Сначала они вроде заскучали, а когда я им сказал, что первый удар за ними, то поверили в свою удачу, видно, решили, что я дурак, и прямо-таки бросились ко мне. Это меня устраивало, потому что, умея лучше меня обращаться с ножом, они уж никак не могли превзойти меня в драке на кулачках.
Эндрю вдруг рассмеялся, и я обрадовалась, что он забыл о своем горе хотя бы на несколько мгновений.
– Вы правы, – сказал он. – Здесь не бывает таких драк. Мексиканцы – народ серьезный, им сразу подавай нож или ружье.
