– Ну, конечно же нет. Вы это знаете лучше меня.
– Тогда вы должны разрешить ему оплатить проезд вам и миссис Хескет и взять у него разумную сумму денег, чтобы вам хватило хотя бы на... скажем, на полгода. – Он не дал мне сказать ни слова. – И не спорьте, Ханна. С его стороны это не благотворительность, это с вашей стороны благотворительность. Он же понимает, что предал вас, а если вы не захотите принять от него помощь, то он возненавидит себя, и Клара тоже себя возненавидит.
Я поняла, что Тоби прав, и с неохотой пошла на попятный.
– Ладно. Только я ничего не хочу обсуждать с Эндрю. Лучше нам вообще с ним не говорить, если нет необходимости.
– Думаю, он поймет. – Тоби стянул сапог, вытряхнул из него песок и надел снова. – Эндрю будет иметь дело со мной, – продолжал он. – Он, вероятно, захочет закрепить за вами какие-то постоянные выплаты, и его семья не будет возражать, потому что они не очень недовольны, что вы уезжаете, но ведь вы не согласитесь?
– Нет. Я возьму только на дорогу и еще немного, сколько вы скажете, чтобы мне хватило на несколько месяцев. И еще я прошу вас вернуть ему кольцо прежде, чем мы уедем.
Я с удивлением поняла, что совсем не расстроена, только мне ужасно захотелось спать.
– Вы поедете в Лондон или в Париж?
– Еще не думала. Нет, подождите. Лучше в Париж, по крайней мере для начала. Уж очень мне не хочется встретиться с Райдерами или миссис Ритчи.
Странно, правда, так говорить о женщине, которая дала тебе жизнь? Но я никого не могла представить на месте моей матери, кроме Кэтлин Маклиод.
Солнце уже высоко поднялось в небе. Тоби взял мех и сказал:
– Нам больше не нужно экономить воду. – Он полил себе на голову, на грудь и на спину. – Ах, как хорошо. Не хотите, красавица?
Я улыбнулась.
– Почему бы нет? Не буду же я от этого выглядеть еще меньше красавицей, чем теперь?
Он полил мне на голову, намочил рубашку, и мне стало гораздо легче, хотя я знала, что через пятнадцать минут и рубашка, и волосы высохнут.
– Если хотите, можете опять занять вашу комнату на улице Лабарр, пока не найдете что-нибудь еще, – предложил мне Тоби. – Я с большим удовольствием сдам ее вам, только вам придется много платить.
Я немного подумала.
– Даже если плата будет чрезмерной, я все равно ничего не вижу для себя лучше. Благослови вас Бог, Тоби.
– Значит, улажено. – Он взял меня за руку, и мы оба встали на ноги. Когда я посмотрела на дорогу, там уже не было ни всадников, ни экипажей. – Почему бы нам не поехать? – спросил Тоби. – Уверен, Мария Габриэла Дойл приготовила для нас благоразумный прием. – Он нахлобучил мне на голову шляпу и посадил на мула. – Господи, что скажет обо всем этом Флора Хескет?
– Не представляю, – ответила я, глядя, как он садится на своего мула. – Теперь уже ничто не изменит ее мнения об иностранцах.
Он удивленно посмотрел на меня, потом запрокинул голову и расхохотался.
– Господи, так оно и есть, – согласился он и взял в руки повод вьючного мула. – Поехали, юная Маклиод, послушаем ее.
Мулы степенно двинулись в путь, и мы бок о бок поехали по пыльной дороге в город.
Глава 18
Через неделю после возвращения из Мексики солнечным ноябрьским утром я сидела у Тоби в мастерской и занималась шитьем.
Хотя загар с моего лица еще не сошел, я уже могла без гримасы неудовольствия смотреть на себя в зеркало, потому что волосы у меня опять стали мягкими и шелковистыми, а на лбу и щеках не было ни пота, ни грязи. В своей комнатке я обнаружила кое-какие перемены. Во-первых, она была уютно обставлена и, во-вторых, в плите всегда хватало угля, чтобы я больше не мерзла. Его в достаточном количестве приносил наверх муж мадам Бриан, конечно, за плату.
Тоби стоял около мольберта, как всегда, пыхтя, что-то бормоча и сердито посматривая на меня, то есть приготовляясь к тому моменту, когда ему вдруг откроется, что и как надо делать. К сожалению, сегодня это длилось дольше обыкновенного, но я старалась не обращать на Тоби внимания, решая про себя, вернуться мне в «Раковину», если папаша Шабрье захочет взять меня обратно, или поискать себе место няни или даже гувернантки, неважно, в Англии или во Франции, но только подальше от столицы, чтобы мне не пришлось встретить кого-нибудь из прошлого. Вторая мысль была мне более симпатична, но я знала, что в конце концов решу остаться в Париже, потому что даже подумать не могла не видеться с Тоби. У меня не было ни одного друга, кроме него, и мы так хорошо узнали друг друга, что теперь никто не мог бы мне его заменить.
Я услыхала стук кисти о палитру. Когда я подняла голову, то увидела, что Тоби стоит посреди комнаты, уперев руки в бока, и смотрит на меня.
– Послушайте-ка, красавица, – сурово проговорил он, – вы ведь не знаете, что я сделал прошлым летом. Я купил дом в Корнуолле и еще один на юге Франции в маленькой рыбачьей деревушке, о которой вы слыхом не слыхивали. Она называется Жуан-де-Пэн. За все заплачено деньгами, которые я получил, сдавая в аренду «Девушку с бабочкой», да еще кое-что осталось. Вот что я сделал прошлым летом.
– Знаете... Тоби, дорогой, это так замечательно, что вы теперь состоятельный человек, да еще владеющий недвижимостью. Но почему Корнуолл и Жун-ле-Пэн?
– Потому что там красивые места для человека, которому нравится рисовать. Я бы пожил сначала в
