Пристрастные рассказы

(«Тиана»)

Когда бывало скучно, ему ужасно хотелось:

Пройтиться по Морской с шатенками.

(«Еще не значит…»)

Если за покером партнер вздрагивал, неудачно прикупив, неизменно пелось:

И она передернулась, как в оркестре мотив.

(«Марионетка проказ»)

* * *

Бурлюк вспоминает, что Маяковский, еще до того как стал писать стихи, часто встречался с Виктором Гофманом. Не помню, чтобы Маяковский мне об этом рассказывал, помню только несколько строк Гофмана, которые он цитировал при какой-нибудь нагроможденной безвкусице в искусстве ли, в платье, прическе…

Где показалось нам красиво
Так много флагов приколоть.

(«Летний бал»)

И на романтической природе:

Там, где река образовала
Свой самый выкуплый изгиб

(вместо — «выпуклый»).

Если мне не хотелось гулять, он соблазнял меня: «Ну, пойдем, сходим туда, „где река образовала“».

* * *

В 1915–1916 годах Маяковский постоянно декламировал Сашу Черного. Он знал его почти всего наизусть и считал блестящим поэтом. Чаще всего читал стихи «Искатель», «Культурная работа», «Обстановочка», «Полька». И отрывки, в разговоре, по поводу и без повода:

Жил на свете анархист,
Красил бороду и щеки,
Ездил к немке в Териоки
И при этом был садист.

(«Анархист»)

С горя я пошел к врачу.
Врач пенсне напялил на нос: «Нервность. Слабость. Очень рано-с.
Ну-с, так я вам закачу
Гунияди-Янос».

(«Искатель»)

Когда на его просьбу сделать что-нибудь немедленно получал ответ: сделаю завтра, — он говорил раздраженно:

Лет через двести? Черта в ступе!
Разве я Мафусаил?

(«Потомки»)

Если в трамвае кто-нибудь толкал его, он сообщал во всеуслышание:

Кто-то справа осчастливил —
Робко сел мне на плечо.

(«На галерке»)

В разговоре с невеждой об искусстве:

«Эти вазы, милый Филя,
Ионического стиля!»

(«Стилисты»)

Или:

Сей факт с сияющим лицом
Вношу как ценный вклад в науку.

(«Кумысные вирши»)

О чьем-нибудь бойком ответе:

Но язвительный Сысой