— Какое условие? — еще не веря в свою удачу, спросила Генриетта.
— Ты все равно не сделаешь этого, — герцог Орлеанский встал.
Но Генриетта ухватила его за руку и усадила обратно.
— Какое условие? Я хочу знать, — с необыкновенной твердостью повторила вопрос Генриетта.
— Хорошо! Король поставил одно условие перед наказанием. В случае, если ты откажешься от свадьбы, ты… ты можешь изменить решение, и граф не в праве отказаться от брака с тобой, но… но только в случае, если ты при свидетелях опустишься пред ним на колени и будешь умолять жениться на тебе. Зря я тебе это рассказал, Генриетта. Ты все равно не сделаешь этого, к тому же король хочет женить графа на одной испанке.
— Вот как? — спокойно спросила Генриетта, хотя едва сдерживала в душе ликование.
Она и не такое сделает, чтобы отомстить этому мерзавцу! Генриетта обняла отца и поцеловала в щеку.
— Благодарютебя, отец!
Герцог поцеловал дочь в лоб и, пожелав отдыха, оставил ее одну.
Весь день слуги докладывали герцогу о том, что Генриетта лихорадочно вышагивает по комнате, затем раздался какой-то шум, а потом все стихло. Герцог не ложился спать. Сидя в гостиной, он заметил, как мелькнул край накидки Генриетты. Когда он вышел во двор, Генриетта выезжала из ворот.
— Неужели этот пройдоха оказался прав? — с радостным удивлением думал герцог.
Перекрестившись, он попросил у бога прощения за маленький обман, который и был условием, поставленным ему Луи.
После возвращения в замок Луи сразу же окунулся в повседневные дела родового поместья, чего раньше с ним никогда не случалось, на что сразу же обратил его внимание де Валиньи. Но Луи лишь отмахнулся от него. Вместо заведенных ранее порядков, которые заключались в более или менее приятном времяпровождении, он без устали разъезжал по окрестностям, помогая решать насущные дела своих подданных. Крестьяне из окрестных деревень, входящих в состав графства Сансер, ранее в глаза не видавшие своего хозяина, с удивлением смотрели на красивого молодого человека, гарцевавшего на поразительном скакуне. В течение трех дней Луи узнал о своих подданных гораздо больше, чем за всю предыдущую жизнь. Поездки и общение с людьми приносили Луи желанное спокойствие, а самое главное, отвлекали его от мыслей о Генриетте.
Диманш по-прежнему ворчал на своего воспитанника, возвращавшегося домой поздними вечерами, но делал это с добродушной ухмылкой, ибо в действительности не мог нарадоваться столь резкой перемене в поведении Луи. Диманш аккуратно складывал всё возрастающую кучу писем, написанных женским почерком, на столе в опочивальне Луи. Луи не читал эти письма, равно как не обращал внимания на молоденьких девиц в самом замке, которые так и липли к нему. И это обстоятельство еще больше радовало Диманша. Сам Луи не замечал происходящих с ним перемен, он как всегда вел себя, как подсказывали его чувства.
На утро четвертого дня после приезда в Сансер Луп получил письмо от своего дяди, в котором тот известил его о переговорах, которые вел король. Речь, в частности, шла о его женитьбе на некой испанке, имя которой не упоминалось.
— Ни за что на свете, — свертывая письмо в трубочку, — произнес Луи, — кроме Генриетты, никто не займет место моей супруги.
— Плохие новости?
Луи передал письмо Диманшу
— Ничего существенного, положи его с остальными и набери для меня побольше еды, я ненадолго уеду.
Когда через некоторое время Луи вышел из замка во внутренний двор, там уже стоял оседланный конь с притороченным к седлу мешком. Луи выехал из замка через узенький мост, переброшенный через ров, и сразу свернул налево, направляя бег коня к дороге, которая вилась между двух полей. Выехав на нее, Луи погнал коня галопом, поднимая после себя клубы пыли. Через четверть часа скачки Луи въехал в деревню. Крестьяне, работающие возле своих домов, с неприкрытым удивлением следили за его действиями. Луи подъехал к полуразвалившемуся бревенчатому домику и спешился. Отвязав мешок с припасами, он взял его и вошел в дом.
В доме была всего лишь одна комната. Все здесь напоминало о страшной нищете обитателей этого места. Почувствовав смрадный запах, Луи на мгновение задержал дыхание. В комнате находилось всего одно окно, возле которого стояла единственная кровать. На ней лежала молодая женщина в платье из грубого полотна. Четверо маленьких детей возились неподалеку. В углу сидела сморщенная старуха. Взгляд ее пронзительных глаз был направлен на Луи. Луи подошел к почти сгнившему столу и, развязав мешок, выложил все припасы на стол. Дети, увидев хлеб, сыр, мясо, наперегонки бросились к столу. Оставив детей разбираться с едой, Луи подошел к старухе и, вынув из кармана несколько монет, вручил ей.
— Купишь дочери лекарства, — сказал он.
Та молча приняла деньги. Луп подошел к женщине и потрогал ее лоб. На его лице появилось удовлетворенное выражение.
— Лихорадка отсутствует. Даст бог, твоя дочь перенесет болезнь.
Старуха не произнесла ни единого слова.
Оставив их, Луи вышел. Возле его коня толпились крестьяне: мужчины и женщины.
— Да благослови бог вашу светлость! — наперебой раздались голоса.
Луи улыбался всем, чувствуя себя счастливым от этих простых слов.
— Староста, — обратился он к одному пожилому мужчине.
Тот подошел, низко кланяясь.
— Впредь сообщай обо всех жителях, которые нуждаются в помощи. И сами их не оставляйте, помогайте, кто чем может. Я буду навещать вашу деревню, равно как и все остальные. Те из вас, которые лишены кормильцев и голодают, могут рассчитывать на мою помощь. Я не позволю никому на моих землях голодать! — Луи прервал поток благодарностей и продолжал, — но это вовсе не значит, что вы должны отлынивать от работы. Будьте усердны и трудолюбивы, а в остальном положитесь на меня. Увидимся еще!
Луи сел на коня и под благодарности и благословения окружающих покинул деревню.
Пока Луи путешествовал по окрестностям, в замок к Диманшу, который занимался одеждой своего хозяина, вошла юная деревенская девушка.
— Здравствуйте, я Катерина, — смущаясь, представилась она.
Диманш подозрительно оглядел девушку с головы до ног и, видимо, оставшись чем-то недовольным, неодобрительно покачал головой.
— Иди за мной.
Катерина молча последовала за Диманшем. Они прошли через довольно обширный холл и поднялись на второй этаж, где находились покои Луи. Диманш настежь отворил большую дверь и впустил Катерину внутрь. Она увидела большую комнату. Пол был устлан шкурами животных, на стене висело холодное оружие. Большая кровать с широким пологом, стол, заваленный письмами, перо с чернильницей. Второй стол, поменьше, стоял возле кровати. Несколько светильников: один — на столе. Одежда в беспорядке разбросана по комнате.
Над ухом Катерины раздался ворчливый голос Ди-манша:
— Признаюсь, девка, мне не по душе приказания графа, ты, конечно, будешь убирать его комнату, но надеюсь, у тебя хватит ума не запрыгнуть к нему в постель?
Увидев лицо девушки, Диманш простонал:
— Да ты только и мечтаешь об этом!
Катерине нечего было ответить. Все чувства на ее лице ясно читались. Тяжело вздохнув, Диманш оставил ее прибираться в комнате.
Луп вернулся домой поздно вечером. Он весь день провел в седле и очень устал. Немного освежило вечернее купание. Странно, но он изменил свою привычку купаться днем. Почему-то его беспокоило то обстоятельство, что его увидят во время купания. Как всегда в столовой его ждал сытный ужин. Но кроме Диманша возле стола на сей раз присутствовала Катерина.
