Как мерзко…
За бумажной перегородкой скрипнула дверь. На шоджи легла тонкая тень. Да уж, лендлорду до такой фигурки худеть и худеть. И чего ее ночью принесло?.. Впрочем, ясно чего.
— Сакурада-сан, ты опять полуночничаешь? Так ведь и заболеть недолго! — перегородка отодвинулась. — Все си… Сакурада-сан?!
— Привет, Сайто-сан, — Джун приподнял голову. Порскнув к кровати, девушка положила ладонь ему на лоб.
— Что случилось, Джун-кун? Что с тобой? Почему такой разгром? У тебя что, были грабители? Ты ранен?
— Нет, это я сам, — с трудом выдавил он кривую улыбку. — Живот вот… прихватило. Не волнуйся.
— Живот?! Ну я так и знала! Лежи смирно, я вызову скорую.
— Да не надо, — попытался отказаться он, но Сайто-тян, отойдя в сторону, уже вполголоса говорила по сотовому.
А может, так оно и должно быть, словно шептал кто-то в ухо молодому человеку, пока его укладывали на носилки и несли вниз по лестнице. Какое-то тягучее, равнодушное спокойствие наплывало со всех сторон. Вспомни, с чего вся эта свистопляска начиналась. Ты ведь именно этого и хотел. Свою куклу. Полностью и целиком свою. Не какого-то там Розена — свою, сделанную собственными руками, созданную с нуля. Так почему бы и нет, в самом деле? Работы-то осталось всего ничего. К чему все это?
Уже десять минут спустя ему будет мучительно стыдно за тот момент позорной нерешительности, который, как ни оправдывайся, как ни выгораживай самого себя перед самим же собой — все-таки был.
Нет.
Нет уж, возразил он уже куда увереннее. Что делаешь — делай. Может, когда-нибудь я и займусь этими деталями снова. Но сейчас это будет таким предательством, что лучше бы и вовсе на свет не появляться. Это будет неправильно. Несправедливо.
А значит — все заново. И чем скорее, тем лучше.
— Отпустите меня, — пробормотал он санитару, приподнимаясь с носилок. — Я в порядке…
Но тот лишь покачал головой и мягко, но непререкаемо вдавил его обратно. Должно быть, получил от Сайто-тян на этот счет соответствующие указания.
* * *
— Бэрри?..
Что?
— Где мы сейчас?
На главном этаже. Не шуми. Хотя это не имеет смысла.
— Почему? — Суок все же понизила голос.
Мы уже в замке. Киракишо знает обо всем, что творится в его стенах.
— Как?!. — пальцы сами зашарили по платью в поисках ленты. Увы…
Работа Розарио. Он вообще странный.
— Тогда почему она еще не здесь?
Не знаю. Может, наблюдает, а может, занята. Первое вероятнее и хуже, второе — нам на пользу. Давай, тут осталось совсем немного.
Сказать, что тишина хрустального дворца угнетала Суок, значит сильно приуменьшить ее качества. Она не угнетала — она обрушивалась, плющила и душила, как наемный убийца с мягкой подушкой в руках. Прозрачный мрак ледяных коридоров казался вечным и таинственным, словно покои дворца Снежной Королевы, мертвящего душу молчанием. Будь ее воля — она никогда сюда не явилась бы. И не собиралась повторять этот визит в будущем.
Вдруг левая рука ощутила легкий жар. Совсем слабый, какой бывает, когда немного поднесешь руку к недавно выключенной конфорке. Это же… но Суок, прежде чем взглянуть на свой безымянный палец, все же честно попыталась не поверить ощущению. Чтобы не так больно было разочаровываться.
Но все было правильно. Кольцо слабо светилось. В темноте от него исходили неяркие бело- голубоватые лучи. По телу стало распространяться знакомое тепло. Тоже пока очень слабое, но все-таки…
Отец! Это Отец!!! Совсем рядом!
Но…
…но почему приток энергии такой слабый?..
Ну чего, чего ты стоишь?! Ждешь, когда придет хозяйка?
— Да подожди ты! — огрызнулась она. — Отец! Отец и вправду здесь!
Я тебе об этом давным-давно сказал. Не доверяешь, что ли?
— Доверяй, но проверяй, — буркнула она поговорку, которую всегда говорил Отец, когда она пыталась подмести пол или вымыть посуду. — Идем!
Совсем как под земляными сводами убежища в Паде, шаги глухо и гулко отдавались в стенах и разносились кругом. Суок старалась ступать как можно тише, но замок, похоже, имел собственное извращенное представление о законах акустики. Бэрри-Белл кружился впереди, что-то бурча. Мутно-белые сталагмиты и сплетенные из игл колонны, выползавшие из темноты, были расставлены по каким-то странным переплетающимся зигзагам — в них прослеживалась система, но система дикая, нелогичная. Будто зодчему этого места хотелось все время от кого-то прятаться, заслоняться, оставаться в тени…
Что Отец мог забыть в таком месте?
А кто его спросит? Наверно, забрел случайно. А может, заманила.
— А? — Суок удивленно взглянула на духа. До нее не сразу дошло, что последнюю мысль она произнесла вслух.
Ну да. Она мастер таких уловок. Поймает птичку — и в ледышку…
— В… ледышку?!
Да. Кушать. Ну, сама все увидишь.
Кушать?..
В ледышку?! ОТЦА?!
Страх и ярость столкнулись и сплелись в жуткое эмоциональное чудовище. Чужая энергия внутри с готовностью бросилась в пальцы и волосы. Суок молча сорвалась с места…
Бэрри-Белл, искрясь, как огонек электросварки, завис у нее перед лицом. Раздражение, сильное раздражение. Поспешность хороша при ловле блох. Держи голову в холоде.
Это было верно. Но…
— Это война, — процедила она сквозь зубы. — Теперь это война!
Война?
Дух вдруг прекратил искрить. От него, как выстрел, пронеслась волна замешательства.
— Война!
…И замешательство исчезло. Вместо него в воздухе повисла холодная насмешка.
Глупая. Ты знаешь, что такое война?
— Что?.. — смешалась Суок.
Или ты думаешь, что Игра Алисы — это война?
На это она даже ответить не сумела. Понимала, что надо, но слов найти не могла.
Смотри… ба~ка.
Дух притушил сияние. Затем зажег его вновь. Снова притушил, уже побыстрее. И замигал, запульсировал, будто печатая азбукой Морзе наплывающую видиому.
…Дым. Черный, удушливый дым повсюду, треск и шум сыплющегося камня. Без огня дыма не бывает, но к огню за это время уже привыкли и просто не замечали. Дым же вздымался прямо в черное небо и был виден всегда.
Бэрри-Белл тоже не замечал огня, потому что тот горел где-то справа и к убежищу не приближался. Кажется, это был дом Бушотты, молодой соседки мадам Фоссет. Сама Бушотта уже второй день занималась чем-то странным — сквозь пролом в стене было видно, как она в дыму лежит посреди улицы, раскинув руки и не шевелясь. Тогда дух еще не знал, что такое смерть, но инстинктивно чувствовал — на разведку летать
