В почтовом ящике лежало несколько писем. От Джорджа Толбойза – ни одного.
За минувшие сутки молодой адвокат порядком устал. Ленивая монотонность его жизни была нарушена впервые за двадцать восемь лет безмятежного существования. Он потерял счет времени: всего лишь сорок восемь часов прошло с тех пор, как исчез Толбойз, но ему казалось, что минуло уже несколько месяцев.
Спать хотелось неимоверно, и все же Роберт заставил себя пройти по комнатам и осмотреть все возможные и невозможные места, где могло лежать письмо от Джорджа, а потом в изнеможении повалился на кровать друга, стоявшую в комнате с канарейками и геранью.
«Дождусь завтрашней утренней почты, – думал Роберт, засыпая, – и если Джордж к тому времени не даст о себе знать, выезжаю в Ливерпуль, и немедленно».
Роберт уснул.
Ему приснились незнакомые люди, стучащие в незнакомые дома: не за их ли стенами разгадка тайны полуобгоревшей депеши? Ему приснилось кладбище в Вентноре. Он подошел к знакомой могиле и не обнаружил надгробия, а когда указал каменотесу на неслыханное кощунство, тот ответил, что у него есть причина, побуждающая его сбить первоначальную надпись, а что это за причина, когда-нибудь, в один прекрасный день, Роберт узнает сам.
– Тук! – стучит молоток. – Тук! Тук! – стучит молоток. – Тук! Тук! Тук! – стучит молоток, тревожа тяжелую дрему.
Было унылое сырое утро. Дождь беспрестанно барабанил по стеклам, а канарейки время от времени перекликались печальным щебетом, должно быть, жалуясь друг другу на дурную погоду.
Роберт проснулся. Как долго продолжался этот стук? Неизвестно. И все же Роберт знал: стук был. Стучали со стороны лестничной площадки. Проснувшись, но все еще пребывая в забытьи, Роберт едва понимал то, что происходит вокруг.
– Должно быть, это миссис Мэлони, – пробормотал он. – Глупая женщина! Ведь у нее же есть второй ключ…
Человек, кто бы он ни был, снова застучал. Затем стук прекратился: тот, кто стоял снаружи, по- видимому, разуверился в том, что ему откроют. Прошла еще минута, и в замочной скважине заскрежетал ключ.
Дверь между спальней и гостиной была полуоткрыта, и Роберт увидел, как уборщица, войдя в помещение, занялась своими обычными делами.
– Это вы, миссис Мэлони?
– Да, сэр.
– Ради бога, зачем вы устроили шум у дверей, когда все это время ключ был у вас в кармане?
– Шум у дверей, сэр?
– Да; дьявольский шум.
– Но я не стучала, мистер Одли. Я сразу открыла дверь ключом.
– Кто же тогда стучал? Стучали по меньшей мере минут пятнадцать. Вы должны были столкнуться с этим человеком на лестнице внизу.
– Дело том, сэр, что до вас я убирала у мистера Мартина и, окончив работу, пришла к вам, спустившись с верхнего этаяса.
– Значит, вы не видели никого ни у дверей, ни на лестнице?
– Ни единой живой души, сэр.
– Какая досада! Человек ушел, а я так и не узнал, что ему было нужно. А может быть, он принес письмо от Джорджа Толбойза?
– Если это так, сэр, он придет снова, – заверила миссис Мэлони, пытаясь успокоить Роберта.
– Да, конечно, если он от Джорджа, он непременно вернется, – пробормотал Роберт, и в этот момент в его душе угасла последняя надежда узнать хоть что-нибудь о Джордже Толбойзе. Он знал, он чувствовал: исчезновение друга не случайно, оно связано с предательством, с вероломством – то ли по отношению к нему, Роберту, то ли по отношению к Джорджу. Может быть, жадный тесть Джорджа разлучил их, чтобы прибрать к рукам денежки, предназначенные для маленького Джорджи? Может быть, с той же целью старый тесть заманил Джорджа в Саутгемптон и там нашел способ разделаться с ним?
Увы, ни одно из этих предположений не объясняло содержания найденной депеши.
Роберт Одли ждал возвращения незнакомца до девяти часов утра, а в девять покинул Фигтри-Корт и, наняв кеб, велел ехать в Юстон. Через двадцать минут он подъезжал к железнодорожному вокзалу.
Ливерпульский экспресс отошел полчаса назад, и Роберту пришлось ждать еще час с четвертью, пока в Ливерпуль не отправился обычный поезд, идущий со всеми остановками.
Одли был вне себя от нетерпения: за то время, пока он ходил взад-вперед по длинной платформе, натыкаясь на носильщиков и на чужие чемоданы и кляня их последними словами, полдюжины судов могли отчалить от берега и уйти в сторону Австралии.
Он купил «Таймс» и заглянул во вторую колонку: там публиковались объявления о тех, кто ушел из дома и не вернулся.
Вот сообщение об утонувшем молодом человеке, тело которого нашли на берегу в Ламбете.
Может быть, та же злая участь постигла и его друга? Нет: обгоревшая депеша извещала именно о его, Джорджа, исчезновении, и это должно стать отправной точкой для всех размышлений и умозаключений.
В Ливерпуль Роберт прибыл лишь в восемь часов вечера. Ничего существенного в эту пору предпринять уже было нельзя, оставалось только навести справки обо всех судах, отправившихся к антиподам за последние два дня.
Корабль с эмигрантами вышел в море в четыре часа пополудни. «Виктория-Регия», порт назначения – Мельбурн.
Кто отплыл на этом корабле? Сведения можно было получить только на следующее утро.
Утром, в девять часов, Роберт Одли пришел в портовую контору.
Молодой клерк, просмотрев регистрационную книгу, отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр, человек по фамилии Толбойз в списках не значится.
– А есть ли здесь те, кто внес свои данные незадолго до отплытия судна?
На этот вопрос, оторвавшись от работы, ответил сослуживец молодого клерка.
– Да, сэр, я помню такого человека, – сказал он. – Тот человек оплатил проезд за полчаса до отплытия. Его фамилия в списке последняя: Томас Браун.
Роберт Одли пожал плечами: какой смысл Джорджу указывать вымышленное имя?
– Простите, а вы не помните, как выглядел этот Томас Браун?
– Ах, нет, что вы, сэр! К тому времени здесь столпилось столько народу… Где уж тут запомнить!
Роберт поблагодарил клерков и, попрощавшись, направился к выходу.
– Погодите, сэр! – услышал он за спиной. Роберт оглянулся.
– Вспомнил, сэр, – сказал клерк. – У мистера Томаса Брауна рука была на перевязи.
Больше в Ливерпуле делать было нечего. Роберт вернулся домой в шесть вечера, порядком устав от бесполезных поисков.
Миссис Мэлони принесла ему обед и пинту вина. Вечер был холодный. Миссис Мэлони разожгла в гостиной камин.
Съев половину бараньей котлеты, Роберт, не пригубив вина, закурил сигару и, прищурившись, взглянул на огонь, плясавший в камине.
– Джордж Толбойз не отплывал в Австралию, – промолвил он после долгого и мучительного размышления. – Если он жив, он по-прежнему в Англии, а если мертв, тело его покоится здесь же, в английской земле.
Так он просидел несколько часов, куря и размышляя. Когда наступил поздний вечер, Одли поднялся из кресла, оттолкнул стол, подкатил конторку поближе к камину и, вынув лист бумаги, обмакнул перо в чернила.
Подперев голову рукой, он снова глубоко задумался.
«ПЕРЕЧЕНЬ ФАКТОВ,
СВЯЗАННЫХ С ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ
