Самый желанный герцог

отдавать свое сердце. Оно принадлежало Иденкорту.

— Итак, значит, это все? — Софи подняла подбородок и спокойно посмотрела на него. Грэм сдержал себя, увидев разочарование и безнадежность в выражении ее лица.

Он серьезно посмотрел на нее в ответ.

— Ты ожидала чего-то большего?

— Конечно же, нет. Кто я такая, чтобы ожидать чего-то в этом мире? — Девушка гордо приподняла подбородок и встала. Встряхнув свои немного помятые юбки, она пошла к двери. — Мои поздравления по случаю вашей неизбежной помолвки, милорд.

Кивнув и небрежно наклонив голову, Софи вышла, шагнув обратно в шум и толпу музыкального вечера, словно ее ожидали какие-то важные дела.

Беспокойство проскользнуло сквозь облегчение Грэма. Ее серый взгляд мог казаться спокойным и незаинтересованным чем-либо, каким в свое время он выглядел и для него, но сейчас молодой человек знал, что бушевало под спокойной поверхностью. Его Софи была упрямым, пылким, непредсказуемым созданием.

Которой сейчас, казалось, нечего было терять.

Глава 19

Все вокруг наслаждались превосходным альтом, поглощенные лучшей музыкой этого вечера. Софи бочком скользнула в тень в задней части зала, стараясь шагать легко. Если она сможет выбраться из комнаты до того, как песня закончится, то ей удастся…

Ее локоть натолкнулся на высокую китайскую вазу на столике у стены. Та закачалась, а затем проскользнула между вытянутыми в отчаянии руками девушки.

В руки мистера Вульфа. Едва дыша от облегчения и вполне искренне радуясь тому, что видит дружеское лицо, Софи проигнорировала то, что он странным образом прятался именно возле этой комнатки для отдыха. Вместо этого она просто помогла ему осторожно поставить вазу на место. Затем положила ладонь на его руку.

— Мистер Вульф, могу ли я навязаться вам?

Тот бросил на девушку один взгляд, горящие глаза внимательно изучили ее лицо, затем он взял ее под руку и повел из комнаты, стараясь закрывать ее собой от любых возможных наблюдателей. В самом деле, Вульф был очень внимательным человеком.

Оказавшись в коридоре, он махнул рукой лакею, который выступил вперед.

— Подгоните мой экипаж, разве не видите, что она больна?

Софи заморгала, а затем подавила рвущийся наружу истерический смешок. Больна? Да, она больна. Перегрелась, переполнена эмоциями, ошеломлена. Заразилась вожделением.

Конечно же, не только вожделением, но определенно в эту смесь была добавлена его очень большая порция. Губы Грэма, его тяжелое, твердое тело, егоруки …

Затем в ее памяти появились его глаза, когда он объявил все произошедшее ошибкой. Свет покинул эти глаза. Единственное, что она могла видеть в их когда-то игривых, дразнящих глубинах — это искреннее сожаление.

Значит, целовать ее — среди прочих вещей! — стало причиной для сожаления? Очевидно, она не стоила этого. Она не должна была целовать его так скоро после того, как это сделала Лайла. Как Софи могла соревноваться с такой искушенной и красивой любовницей, как Лайла?

Ты ходишь кругами вокруг настоящей проблемы.

Проблемы? Здесь нет никакой проблемы. Есть только ошибка. Грэм засвидетельствует это.

Софи едва осознавала то, что получила обратно свой плащ и теперь ее вели к ожидающему экипажу. Лакей помог ей забраться внутрь, и она обнаружила, что сидит в фаэтоне с мистером Вульфом.

— О да, пожалуйста, — с трудом смогла выговорить она. — Увезите меня отсюда.

Он покорно щелкнул языком о зубы и лошади двинулись быстрым шагом. Софи вздохнула. Было таким облегчением иметь дело с разумным человеком, который просто делал все, что она просила.

Обеспечив себе дорогу домой, Софи завернулась в плащ и потерялась в своих мыслях.

Всего лишь мгновение спустя Грэм вышел из дома Пибоди, но фаэтон, описанный грумом как принадлежащий мистеру Вульфу, уже почти исчез из вида.

Грэм ни на мгновение не поверил, что Вульф собирается, как положено, отвезти Софи домой. Этот мужчина был грубияном, хищником, прячущимся у водопоя, поджидающим, чтобы схватить следующее беспомощное создание, забредшее напиться воды.

И черт бы побрал Грэма, если он допустит, чтобы Софи стала этой добычей.

Еще один грум прошел мимо него, ведя замечательную оседланную лошадь. Грэм выступил вперед.

— Я возьму ее.

Грум с удивлением уставился на него, затем глянул через плечо. Грэм проследил за его взглядом и увидел Сомерса Бут-Джеймисона, одарившего герцога странным взглядом.

— Ах. — Я просто краду твою лошадь. Извини. — Видишь ли, Сомерс…

— Ты должен отправиться за ней, — прервал его Сомерс, хмурясь в сторону улицы, где фаэтон уже был не виден. — Я не доверяю этому парню Вульфу. О нем ходят какие-то странные слухи.

Грэм с облегчением ненадолго закрыл глаза. Слава Богу! Затем он отчаянно усмехнулся Сомерсу.

— Значит, тогда я просто возьму твою лошадь?

Он давно был готов взобраться на нее. Бут-Джеймисон просто вяло махнул ему рукой.

— Тогда вперед. Я найду возможность добраться до дома. Хорошо обращайся с этой лошадью, слышишь? Не все из нас герцоги, знаешь ли.

Грэм уселся в седло.

— Попытай счастья у леди Тессы, — крикнул он, ударив пятками в бока лошади. — У нее всегда есть место в экипаже для парня, у которого нет собственного транспорта. — Конечно же, это касалось только молодых и привлекательных, но Сомерс был большим мальчиком. Он мог сам позаботиться о себе.

Фаэтон давно скрылся из вида. Вульф на самом деле набрал приличную скорость.

Какого дьявола этот человек задумал, если так торопится?

Софи спрятала лицо от холодного ночного воздуха и обдумывала тот ужасный беспорядок, который она создала своей импульсивностью.

Что с ней не так? Прежде она никогда не была порочной. Она украла деньги, солгала и совершила мошенничество, но никогда не лежала под мужчиной и не позволяла ему прикасаться к ней — более того, поощряла его к прикосновениям! Не только Грэм был виноват в том, что потянул за лиф ее платья, чтобы освободить ее грудь для своих рук!

И все же в конце Софи позволила ему отодвинуться от нее, отобрать этот замечательный, горячий подарок страсти и желания, которой он предложил ей. Она могла бы остановить его — или, скорее, она могла бы заставить его начать все сначала! Девушка знала, что все, что ей нужно было сделать — это прикоснуться к нему, поцеловать его, прижаться к нему, и тогда она снова окажется лежащей на этой кушетке, снова будет покорной глиной в его горячих руках.

Почему? Почему она ушла прочь?

Потому что еще через несколько минут ты собиралась признаться. Еще через одну секунду ты начала бы как фонтан извергать свою любовь и рассказала бы больше правды, чем Грэм готов был услышать.

Софи по-настоящему ненавидела такие моменты, когда ее внутренний голос оказывался прав.

С глубоким вздохом она приказала своим мыслям успокоиться. Не было никакого смысла накручивать себя по поводу событий этого вечера. Завтра она сможет найти какой-то способ, чтобы или признаться Грэму, или сделать так, чтобы он никогда не узнал правду. Что ей было нужно прямо сейчас, так это