Несчастным, не имеющим возможности глубоко вздохнуть, оставалось только переговариваться. И, невзирая на всю мощь своих легких, Аллан почувствовал, что сейчас задохнется.
— Черт бы их всех побрал, — первым прокомментировал положение Сэм Баттрик. — И все из-за этого новичка. Что у тебя была за лошадь, Винсент? И как ты умудрился так на ней ехать? Будь я проклят, если мне не жаль, что Хэнк не оторвал тебе башку…
— Заткнись, — угрюмо оборвал его Гир. — Парень ни при чем, это все из-за лошади. Эти горбоносые сволочи все такие. И как же нам теперь быть?
— Попытаться улизнуть отсюда, — предложил Джим.
— Под прицелом этого Билла? Не будь дураком, Джим. Если бы он напевал, мы еще могли бы попробовать проскользнуть мимо, потому что поющий человек немного зажмуривается. Но тот, кто свистит, видит все хорошо.
— И что тогда?
— Кто-то должен отключить Билла.
— Выстрел взбудоражит всю толпу. Нужно что-то более бесшумное — не револьвер, а нож, болван!
— А кто пойдет?
— Я! — вызвался Сэм Баттрик, приподнявшись на четвереньках и готовясь выбраться из укрытия. Он аж рычал от предвкушаемого удовольствия. — Будь уверен, он не услышит меня. Я подползу тихо, как змея, и когда буду рядом — я знаю, куда надо ткнуть ножом так, чтоб он и не пикнул!
— Бога ради, — пробормотал Аллан, почувствовав, как желудок подступает к горлу, — подождите!
— Ну, ждем. Что ты хочешь предложить?
— Давайте, я его уложу.
— Ты? Да ты наделаешь столько шуму, что всех ворон перебудишь!
— Он совсем не шумел, когда уложил тебя, Сэм, — язвительно заметил Гир, который, видимо, решил про себя пустить вперед молодчика, из-за чьей неуклюжей скачки они все угодили в ужасную ловушку.
Баттрик зарычал от бешенства:
— Это вышло случайно! Случайно! Ты же слышал, что он сам признал это!
— Ты никогда не пытался отыграться за эту случайность.
И когда Баттрик снова издал яростное клокотание, Гир добавил:
— Вперед, малыш. Настал твой черед оказать нам всем услугу. Большую услугу.
Аллану ничего не оставалось, как выполнять обещанное. Хотя он сам сознавал, что даже схватка с Джонстоном и Джардайном — всего лишь мелкая неприятность по сравнению с этим приключением. Потому что он должен напасть на хорошо вооруженного часового, который держится начеку, а совесть не позволяла ему нанести смертельный удар, хотя любой другой на его месте нисколько не задумывался бы и убил часового при первом же опасном движении.
Аллан потуже затянул пояс, трепеща от страха и возбуждения.
— У тебя есть план, Ал? — дружелюбно поинтересовался Джим.
— Есть один, — ответил Аллан, но в голове его не промелькнуло ни единой идеи на этот счет.
Со всей возможной осторожностью парень выскользнул из укрытия, тщательно отводя руками ветви кустарника одну за другой так, чтобы не было слышно даже шелеста листьев.
Такая предосторожность оказалась излишней. Когда Аллан добрался до открытого пространства и поднялся на колени, чтобы выглянуть за край расселины, он увидел фигуру врага, четко обрисовывающуюся на фоне звезд, в целых тридцати ярдах от себя. Он видел его на фоне звезд, которыми он недавно восхищался, на фоне звезд, которые глядели вниз на Эль-Райдел и на даму его сердца, живущую в этом городке. Они были такими же яркими, как тогда, — луна, сиявшая всю ночь, теперь спряталась за тяжелыми тучами, слегка окрасив их призрачно-серебристым ореолом. Ночь была такой же, как та, но Аллан вглядывался в нее с совсем иным чувством.
Аллан размышлял об этом всего мгновение. Он еще не успел сделать ни единого движения, как почувствовал, что перевоплотился. Он понял, что не сможет подойти к противнику прямо. Надо было снять сапоги и подбираться к врагу на четвереньках, ползком, как, бывало, подбиралась к воробьям кошка, виденная им в детстве на заднем дворе. Теперь Аллан понимал, почему глаза у кошки горели такой лютой, дьявольской радостью. Сейчас, глядя поверх скал на Билла, свою будущую жертву, он ощущал такую же радость в себе.
Задача Аллана была очень трудна. Бдительный страж поворачивался в разные стороны, напряженно всматриваясь в ночь. Рядом с лощиной голоса преследователей раздавались очень отчетливо, в тиши горной ночи звуки разносились очень далеко. Более того, часть фермеров могла вернуться, тем самым сделав задачу Ала невыполнимой. И у него не было бы даже возможности снова спрятаться в лощине, под ненадежной защитой кустов. А валуны на плато, как верно заметил немного раньше один из фермеров, были недостаточно велики, чтобы за ними мог укрыться взрослый человек.
Но Ал продолжал продвигаться вперед на четвереньках, скользя по-звериному, как та кошка в далеком детстве. Вот страж обернулся. Аллан приник к земле, спрятав лицо и приглядывая краешком глаза за жертвой. Так на протяжении нескончаемо долгих пяти минут он подкрадывался, пока часовой не оказался в зоне досягаемости — всего в пяти или шести шагах. Но в этот момент Билл неожиданно решил перейти на другое место. Он прошел на расстоянии вытянутой руки от затаившегося Аллана.
Парень перестал дышать, глядя на шагающего прямо на него врага. У Билла в руке поблескивал взведенный револьвер. Но удача не покинула Аллана. Билл напряженно всматривался куда-то в даль. Он не заметил тени, скорчившейся у самых его ног. Но когда он миновал ее, эта странная тень превратилась в фигуру поднимающегося с колен человека и по-охотничьи беззвучно кинулась следом.
Цепкие стальные пальцы сдавили запястье Билла мертвой хваткой. Как жало попавшей в паутину осы заставляет паука оцепенеть, так от страшного захвата разжались пальцы Билла, и револьвер, не причинив вреда, упал к ногам. В то же мгновение другая рука Аллана обвилась вокруг шеи несчастного фермера. И они оба распростерлись на земле.
Все, что смог припомнить Аллан для такого случая, была полузабытая детская фраза:
— Сдавайся, Билл!
Последовало невнятное бульканье, и Аллан поспешно ослабил мышцы руки, сдавившей горло противника.
— Я сдаюсь, — просипел бедняга Билл. — Но как…
С дальнего конца плато донеслись голоса. Они быстро приближались.
— Лежи тихо, — процедил сквозь зубы Аллан. Его переполняла страшная свирепость и безжалостность. — Лежи тихо! Если они нас найдут или ты дернешься, то первое, что я сделаю, — это сломаю тебе шею. А потом перебью их как котят.
Он сделал бы это. Сейчас, когда он лежал рядом со своей жертвой, в нем не было страха. Была лишь адская ярость, страстная ярость кота, который в безумном, счастливом прыжке вцепился когтями в вожделенную птицу.
К ним приближались трое.
— Они пробираются в долину по одному из склонов, — услышал Аллан.
— Если эти четверо спустятся, можно считать, что они попались. Там полным-полно прибывших из долин любителей поохотиться. Мы позвонили со станции в Хинчли, весь город поднялся и рванул в эту сторону. Можешь быть уверенным, мы обложили их со всех сторон.
— А ты не принимаешь во внимание, что они могут пойти через холмы?
— Без разницы. Все, что им осталось, — это бежать прямиком через долину. Все кругом оцеплено, начиная от того ущелья, где была западня. Мы наступаем цепью, постепенно стягиваясь все ближе к центру. И чем ближе к центру они окажутся, тем быстрее попадутся. Парни из Хинчли знают свое дело не хуже нас.
— Это научит свиней, которые любят убивать и грабить, держаться подальше от округа Кранстон!
Они были совсем рядом. Один из них споткнулся о камень и выругался. Он был так близко от затаившего дыхание Аллана, что тот явственно услышал не только восклицание, но и его дыхание, сбивчивое от злости и вызвавшей ее боли. А потом… они прошли мимо! Молодой грабитель скосил глаза и увидел эту троицу, шагающую плечом к плечу и беззаботно болтающую. Потом они скрылись в одном из ущелий, где уже
