заката сузился в тоненькую полоску на горизонте, а звезды замерцали на черном куполе небосвода. Это походило на ворота в призрачный разрушенный город. Широкий просторный вход перерастал в бесконечный проспект, с мостовой, изъеденной чередой столетий. Справа высились огромные башни из красного камня, причудливо иссеченные ветрами. И эти отвесные скалы казались крепостным валом с разрушенными зубчатыми стенами. Аллан не мог представить, что скрывается за этими вратами. Вечер задернул свой сумрачный занавес, пронизанный высоким дрожащим воем койота, доносящимся откуда-то из глубины каньона.
Аллану советовали произвести разведку прежде, чем он двинется через вход в долину, но не сказали, как это сделать. И его лихорадочно работающий мозг не мог составить никакого подходящего плана. Потому Аллан пожал плечами и медленно, очень медленно поехал вперед. Едва ли примут за врага человека, едущего так спокойно и неспешно. И какими бы зверьми ни были люди Рэмзи, они вряд ли станут стрелять в него, пока не убедятся, что он из банды Гарри Кристофера.
Он уже проехал между двумя уступами, напоминавшими сторожевые башни, созданные самой природой, и тут его окликнули. Молодой человек взглянул направо и отчетливо разглядел длинный, тускло блеснувший ствол винтовки, глядящий прямо на него из-за нагромождения больших камней. От этого зрелища сердце Аллана заколотилось так отчаянно, что он начал вздрагивать всем телом в такт его ударам. Он подавил первый порыв пришпорить лошадь и помчаться вперед по ущелью что есть мочи. Вместо этого он остановил лошадь и сказал, пытаясь заставить голос звучать спокойно:
— Привет! Что там выше?
— Кто ты такой? — прорычали в ответ.
— Том Смит, — сказал Аллан, — с ранчо «О дробь Z».
Ему случалось видеть в горах скот с таким клеймом, и Джим объяснил ему, что оно значит. Конечно, могло быть и так, что часовой знает всех ковбоев с этого ранчо. Что ж, если так, Аллан получит пулю в лоб, только и всего.
— А что ты здесь делаешь, Том Смит? — спросил часовой, не опуская винтовки.
— У нас отбилось несколько коров. Я их разыскиваю. Вот хочу переночевать сегодня в каньоне Солисбери. Слишком далеко возвращаться обратно к ранчо, а лошадь моя устала.
— А по-моему, она еще вполне ничего, — заметил часовой, потому что в этот момент во тьме что-то зашелестело и лошадь Аллана испуганно взбрыкнула. Он стиснул зубы и успокоил животное, сильно сдавив ее бока коленями. Сейчас он пожалел, что не взял лошадь посмирнее.
— Она — пугливая дура! — в сердцах сказал Аллан. — Уже еле тащится, а все равно шарахается.
— Знаем таких, — уже более дружелюбно откликнулся часовой. — Был у меня чертов красноглазый длинномордый дурень, который тоже всегда гарцевал, словно ему не терпится пуститься в галоп, пока его не пришпоришь. А тогда он пятился и весь оставшийся путь шел прогулочным шагом. Но какого черта тебя несет в каньон на ночевку?
— Там стоит старая хибара, где можно достать воду. А у меня с собой достаточно еды, чтобы приготовить ужин и завтрак.
— С каких это пор старина Джеф с «О дробь Z» начал давать своим парням припасы в дорогу?
— Это моя привычка. Джеф ни при чем.
— Да ты запасливый, скажу я тебе!
— Никто не знает, что может случиться. Можно, например, приехать в знакомый каньон и напороться на парня с винтовкой. Что случилось, приятель?
Часовой захохотал:
— Я здесь сижу, чтобы сообщать всем, что каньон Солисбери сейчас — не самое лучшее место для ночлега.
— Там что-то стряслось?
— Вот именно! Жуткие вещи. В каньоне Солисбери ходит лихорадка, которую подхватывают те, кто задает слишком много вопросов. Кое-кто из них уже не встанет.
Ему так понравилась собственная острота, что он опять засмеялся.
— Ладно. — Аллан старался говорить как можно простодушнее. — Я не собираюсь туда соваться, если твоя винтовка против.
— Конечно против! Я вижу, Том Смит, что ты не силен в стрельбе.
— Я ношу револьвер для виду. И только.
Невидимый собеседник фыркнул то ли весело, то ли презрительно.
— Как там, на ранчо, поживает старина Кэри?
— Прекрасно, — ответил Аллан.
— Да ну? Говорили, доктор не надеялся, что он поднимется.
— Доктора тоже ошибаются, — заявил на это Аллан.
— Вообще-то да. Однажды меня пырнули ножом, и доктор признал меня безнадежным. А посмотри на меня сейчас!
Он поднялся, тень в тени, — высокий, широкоплечий здоровяк.
— Да ты настоящий великан! — тихо сказал Аллан. И добавил, похлопав себя по карманам: — Ох, я, кажется, потерял свои сигары! У тебя закурить не найдется, дружище?
Часовой помедлил. С одной стороны, он не хотел испытывать судьбу, но добродушие незнакомца, его простые манеры свидетельствовали о том, что здесь никакой опасности нет. Он взял оружие правой рукой, держа его нацеленным и не спуская пальца с курка. И подошел, протягивая бумагу и табак.
Аллан подъехал вплотную, чтобы взять курево, и разглядел лицо часового, такое же внушительное, как и его фигура, — широкая физиономия, окруженная короткой вьющейся бородкой. Его маленькие цепкие глазки впились в Аллана и его лошадь.
Между тем это была первая попытка Аллана свернуть самокрутку. Он оторвал полоску оберточной бумаги, высыпал на нее табак, как это часто делали на его глазах пастухи, и начал неуклюже сворачивать самокрутку. У него было на это всего несколько секунд. Еще немного, и его медлительность вызовет у часового подозрение». А винтовка в руке здоровяка все еще была нацелена прямо на него.
— Твоя лошадь не слишком-то и вспотела.
— Я останавливался неподалеку, высчитывал, ехать ли мне дальше или устраиваться на ночлег. Тогда она и остыла.
— Но на ней нет высохшего пота. Почему?
— Эти толстокожие никогда сильно не потеют!
— Это правда. Когда они начинают потеть, это значит, что они вот-вот откинут копыта. Чего ты там так долго возишься?
— Я порвал бумагу, — ответил Аллан и уронил самокрутку на землю.
— Ну, — проворчал охранник, — заклеивай ее теперь, если ты такой безрукий! Я не рвал бумагу для самокруток с детства!
— Ни разу?
— Говорю же, нет!
— Все дело в моей руке, — ответил Аллан. — Смотри.
Он протянул правую руку в сторону стража и в то же время высвободил ногу из стремени на противоположном боку лошади
— И что у тебя с рукой? — поинтересовался бандит. — Ничего необычного я не вижу. Что же с ней не так?
— Нервы, — ответил Аллан, и как только его рука оказалась всего в нескольких дюймах от лица часового, он резко выбросил ее вперед и вцепился прямо в плотную мускулистую шею под курчавой бородкой.
Бандит выронил винтовку и, задыхаясь, обеими руками оторвал от себя страшные тиски. Но Аллан уже соскакивал с седла и в падении нанес сокрушающий удар кулаком левой руки. Он пришелся прямо по зубам незнакомца и оборвал готовый вырваться у него крик. Часовой отлетел назад. Аллан тут же прыгнул на него как тигр, полный сил и ярости.
Наверняка рядом были и другие часовые. Они не должны услышать шума борьбы. И нельзя дать этому человеку возможность закричать.
