наслаждения.
Стратагемы продвигались удачно. Он решил, что не поедет к герцогине, ведь тогда пришлось бы непрерывно подавлять рвущийся наружу триумф победы. Ему надлежит создать еще один сборник стихов: пока Дениа и его автор-ветеран сохнут, его новые стихи заполнят вакуум. Теперь он не сомневался, что император предыдущий сборник вообще не видел. Купаясь в этом оптимизме, он уверовал, что вновь успешно возьмется за поэзию. Было бы недурно, решил он, подыскать тему. Для преодоления иронизирующего влияния памфлетов Сервантеса на установившиеся классические формы имперской литературы лучше всего, решил он, создать оды, целую серию на пасторальную тему. И его имя возвысится, если оды будут задуманы и написаны в особенно красивой местности, достойной темы. Пожалуй, какой- нибудь речной берег под судьбоносным дубом, где он мог бы безмятежно расположиться и слагать стихи, которые вдохновят нацию красотами естественной вселенной! Что-нибудь пасторальное, что-нибудь сельское. Пастушки, овечки, птичье пение, сумерки, лунный свет, зеленые ветви – все, все попадет в них! Теперь, когда эти идеи брезжили все настойчивее, ему пришло в голову, что следует найти определенное место для вдохновения и слегка приукрасить его ради этой цели. Цикл он озаглавит «Идиллия», или «Воспоминания об идиллии», или еще как-нибудь так. Надо подыскать место и превратить его в источник вдохновения для этих стихов.
Обретение часовни Ланселота
Онгора разослал своих пажей на поиски задуманной идиллии. Где-нибудь поближе к столице, у воды, среди деревьев: он составил список необходимых примет. Они возвратились (без сомнения, через черный ход в таверну в надежде перекинуться в картишки) и доложили о нескольких подходящих местах. Одно его заинтересовало: деревья, хижина и достаточная уединенность.
Он отправился осмотреть хижину и счел ее на редкость подходящей. Намек на дикую природу окрест. Дионис, волочащий свой жезл хаоса, спутывая кусты, расшвыривая белые цветки, мгновенный обволакивающий запах мужской силы. Бегать с лисицей. Красавец-олень в полночь под сияющей луной. Корень, вонзающийся в землю, поблескивая твердостью. Да, подумал он, если тут присутствует дух буйности, тем лучше. Надо привести это место в соответствие с планом. Если удастся сделать его попасторальнее… Облагообразить деревья, расчистить подлесок, сделать тропки более открытыми, освещать их по ночам фонарями с ворванью. Затем украсить хижину. Открытое окно, в котором он сможет позировать. Снаружи скамья, пюпитр, чтобы положить на него тетрадь с – он уже решил – самыми большими страницами. Переворачивать их – одно удовольствие, а наблюдать со стороны – весьма впечатляет. Он уже обдумал свой костюм: мягкая шляпа, широкие рукава. И Микаэла, одетая (не слишком соблазнительно) пастушкой. Она растеряет своих овечек и будет взывать о помощи к нему, лесному философу. Идея стихотворений: философский диспут между пастушкой и философом о пасторальных радостях и блаженстве боговдохновенного отшельничества. Да, в уме у него все уже было готово. Завтра он вернется с помощниками и свершит это преображение.
Откуда ему было знать, что хижина, кроме того, служила убежищем браконьеру, а теперь стала еще и лесной часовней Старого Рыцаря.
Разрушение часовни
На следующий день Онгора приказал своим мальчикам преобразить облюбованное им место в сельскую идиллию. Ушло немало времени на доставку материалов и украшений, а потому день был на исходе, когда Онгора, удовлетворенный уже сделанным, отправился домой примеривать шляпы. Мальчики остались завершить работу, а главное – подвесить к суку качели, веревки которых им предстояло перевить лентами, а затем убрать мусор и вечером доложить ему об окончании.
Мальчики обнаружили некоторые свидетельства обитаемости хижины и встали в тупик, поскольку ничего, что могло бы послужить постелью, не было и в помине. Если же городские мальчишки пользовались хижиной как временным убежищем, то где осколки ружейных кремней и скрутки пороха, чтобы пугать голубей и друг друга? И еще одна странность: хижина выглядела на редкость опрятной – пол подметен, за дверью связанный из прутьев веник. Простой глиняный кувшин для воды, свеча с тщательно снятым нагаром, и – совсем уж странность – расстеленные на столе лохмотья флага. Меблировка была простейшая: стул, стол, скамейка для домашней утвари и еще один предмет, особенно распаливший их любопытство. Чучело – мешок из рогожи, туго набитый опилками и подвешенный к шесту. Руки ему заменяла привязанная горизонтально жердь. Еще один мешок, неуклюже прикрепленный сверху, служил чучелу головой. Хижина была обставлена так, что почти весь пол оставался свободным, и чучело было водружено в конце свободного пространства. Следовательно, обитатель хижины использовал чучело для практики в фехтовании.
Один из мальчиков побежал доложить Онгоре. Остальные, не сомневаясь в том, как Онгора отнесется к этим несуразностям, ритуально выпотрошили чучело и ликующе протащили его по полу, любуясь, как оно кровоточит опилками и беспомощно обмякает. Затем они повесили его снаружи и по очереди торжествующе кромсали ножами, подражая уличным bravados,[2] разгневанным парням, когда те режут свои жертвы. Затем они спланировали налет, атаковали хижину, с воплями ворвались в нее и повытаскивали наружу скромную мебель, будто сопротивляющихся пленников. Бойня стала экстазом. Они вспрыгнули на стул и расплющили его. Они использовали ножки стола для дальнейшей расправы над чучелом. Флаг был располосован на узкие полоски, и они линчевали чучело, повесив его на суку, где незадолго перед тем завязали бантами ленты романтичных качелей Онгора. После чего вернулись в хижину и избавились от всего остававшегося, забросив вотивную свечу подальше в колючие кусты.
И вот тут-то на сцене появился Старый Рыцарь.
Старый Рыцарь навидался войн и сражений, а потому, едва увидев слепое бешенство мальчишек, немедленно испытал прилив хладнокровия. Он несколько минут наблюдал за ними, но его присутствие они обнаружили, только когда он ухватил одного – самого рослого – за рубашку и поднял его, извивающегося, повыше.
Старый Рыцарь уже знал, что часовня подверглась разгрому – вотивная свеча на пути к колючкам просвистела мимо него, а крики и вопли, услышанные им издали, успели его предостеречь. Он привязал Буцефала и неслышно приблизился к хижине. Безмолвие служило ему камуфляжем. Его обрадовало, что это мелкое отродье демонов не запалило часовню, не устроило засады на него. Они испытывали свои малые силы на малом объекте, шныряя по лесу с наступлением темноты, остря зубы на упоении злом.
– Осквернение – грех, – сказал он вырывающемуся мальчишке, – каков бы ни был возраст свершившего его. Ты докладываешь о подобных злочинствах какому-нибудь адскому начальству?
Мальчики опустили руки и посмотрели на Старого Рыцаря с недоуменной напряженностью зверьков, отвлеченных от следования основному инстинкту. Мальчик, схваченный Старым Рыцарем, вырвался из его рук. Старый Рыцарь теперь оказался в кольце пыхтящих растрепанных стихийных духов. Он прикинул, умеют ли они говорить. Он уже решил, что после успешного завершения своих поисков создаст справочник по иерархии легионов Ада с описанием свойств и особенностей демонов, их рангов, обязанностей и так далее. Например, тварь перед ним будет обозначена так: Тип – демон; Статус – из низших; Свойства – пока не установлены; Функции – мелкие пакости, повреждение святынь, обезображивания; Дополнительные характеристики – еще не установлены.
– Будучи мелким демоном, – сказал Старый Рыцарь мальчишке, – способен ли ты вести разговор?
Мальчики уже обрели свой обычный цинизм, почерпнутый в услужении у Онгоры. Кое-кто узнал в Старом Рыцаре причину катастрофы с чтением стихов. Он был врагом их господина и один раз уже избежал попытки схватить его. Самый рослый осознал их преимущество.
