вместе с несколькими 'гражданскими'. Платят ли милиционеры за проезд в общественном транспорте? Он ничего об этом не знал и решил подождать, пока его о чем-нибудь спросят.
Он знал, куда и как ехать. Ханно Гугенбергер объяснил ему маршруты общественного транспорта.
Теперь тревога несомненно была уже объявлена. Они, конечно, уже знают, что ему удалось выйти из здания, переодевшись в милицейскую форму. Но прежде чем будет поднята по тревоге вся милиция Сталинабада, пройдет некоторое время. Может быть, полчаса. Они начнут с того, что поставят кордоны на всех выездах из города и контрольные посты на железнодорожных и автобусных вокзалах. Юберу было на это наплевать, он не имел намерения покидать Сталинабад. Пока не имел.
Он пересел в другой автобус на площади Ленина. Никто не обращал на него внимания; он привлек только несколько любопытных взглядов из-за бинтов на опухшем лице.
Он вышел в конце улицы Лосиновской и пересек сквер, где играли дети. В ста метрах он нашел площадь Дзержинского и Русаковскую улицу.
'Голиаф' жил в доме 28 на Русаковской. Он был тем человеком, который согласно 'Детальным инструкциям' должен был вывезти Юбера из России.
Дело провалилось, и теперь Юберу оставалось лишь уйти. Он сделал все, что мог; не его вина, что все так получилось. Хорошо еще, что ему удалось бежать самому.
'Голиаф' был сапожником. Он был одним из членов маленькой еврейской общины, жившей в Сталинабаде, и тоже, как и шпеты, не смешивавшейся с коренным населением.
Юбер, не останавливаясь, прошел мимо лавочки. Сапожник был один и подбивал подметку. Юбер прошел еще метров сто, вошел в подъезд дома, где подождал несколько секунд, потом вернулся назад.
На улице не было ничего подозрительного. Он с самым естественным видом вошел в лавочку. Сапожник поднял голову, чтобы посмотреть поверх очков в металлической оправе.
– Что вы хотите?
–
Сапожник насторожился. У него было морщинистое, как увядшее яблоко, лицо, темная кожа и крупный нос. Форма Юбера сбивала его с толку.
–
–
Сапожник быстро поднялся. Он был маленьким и немного сутулился.
– Быстро проходите туда, – сказал он. – Я присоединюсь к вам...
Юбер шагнул в дверь, находившуюся в глубине лавочки, а Голиаф подошел к витрине, чтобы посмотреть на улицу.
Юбер оказался в бедно обставленной кухне-столовой. Он взял стул и сел: силы его были на исходе. Пришел маленький человечек:
– Что я могу для вас сделать?
– Переправить меня в Афганистан.
Сапожник пристально посмотрел на форму, потом на опухшее лицо Юбера.
– У вас были неприятности?
– Этой ночью меня арестовали и измордовали в здании МВД. Я смог убежать из медчасти, позаимствовав эту форму.
– Они обнаружили ваше бегство?
– Почти сразу, нет никаких сомнений. В данный момент они должны идти по моим следам.
'Голиаф' поморщился.
– Это очень неприятно.
У входной двери зазвонил колокольчик. Юбер быстро отодвинулся, чтобы его не заметили из лавочки, когда сапожник открывал дверь в нее.
'Голиаф' отсутствовал минут пять. Когда он вернулся, его лицо выглядело очень озабоченным.
– Люди уже знают, что был побег из здания МВД. Повсюду расставлены посты.
– Это нормально.
Маленький человечек снял очки, чтобы протереть стекла, и этот жест напомнил Юберу мистера Смита.
– Вас надо будет спрятать на несколько дней. Было бы безумием покидать город в таких условиях. У вас нет ни одного шанса прорваться. Способ, которым вы убежали, заденет их за живое, и я могу вам гарантировать, что они приложат все усилия, чтобы схватить вас.
Юбер об этом догадывался, но перспектива прятаться, оставаясь в этом городе еще некоторое время, совершенно ему не нравилась.
– Действительно нет никакого способа действовать по-другому?
– Хотите попытаться в одиночку? – отозвался маленький человечек. – Направление на юг вам известно, это туда. Но на меня не рассчитывайте.
– Хорошо, – сдался Юбер, – я сделаю все так, как вы считаете нужным.
'Голиаф' показал на дверь в глубине комнаты.
