ЖЕЛАНИЕ
Каждый год на Йом–Кипур в Бердичев приходила некая женщина, чтобы помолиться вместе с конгрегацией равви Леви Ицхака. Однажды она задержалась в дороге, и, когда достигла Дома Молитвы, уже наступила ночь. Женщина была очень огорчена и опечалена, ибо была уверена, что вечерняя служба уже закончилась. Но равви ее еще даже не начинал. Он ждал, пока придет эта женщина. С ним ждала и вся конгрегация. Когда женщина вошла в синагогу, то поняла, что еще не прочли даже молитву «Все обеты» («Кол–Нидре»). И тогда она исполнилась великой радости и обратилась с такими словами к Богу: «Владыка мира! Чем я отблагодарю Тебя за то благо, что Ты даровал мне? Я хочу, чтобы как Ты сейчас обрадовал меня. Тебя всегда радовали Твои дети!»
И в тот момент, когда она говорила, на мир снизошла милость Бога.
КАК СЛЕДУЕТ ВЗВЕШИВАТЬ
Однажды, по завершении Йом–Кипура, Шемуэль, любимый ученик Бердичевского равви, вошел в комнату наставника, чтобы посмотреть, как он себя чувствует после длительного поста и после того взрыва нечеловеческого рвения, которое он выказал на праздничной службе. И хотя ночь уже давно началась, чашка кофе, стоявшая перед цадиком, была нетронута. Увидев вошедшего ученика, равви сказал: «Хорошо, что ты пришел, Шемуэль. Мне хотелось бы кое–что поведать тебе. Ибо ты должен знать, что Сатана строил сегодня козни против Небесного суда. «Вы, судьи справедливости, – говорил он, – объясните мне, почему так: когда человек крадет у своего ближнего рубль, вы взвешиваете эту монету, чтобы определить меру его греха. Но когда человек дает своему ближнему рубль без проявления милосердия, вы для определения меры его греха взвешиваете того, кто берет деньги, и всех его домашних. Почему бы вам и в этом случае не взвесить монету? Или почему в первом случае вам бы также не взвесить ограбленного и всех тех, кто пострадал от его воровства?» И тогда я вышел навстречу Сатане и объяснил ему: «Благотворитель хочет сохранить жизни людей, которых одаривает, поэтому в случае с ним следует взвешивать людей. Но грабителя интересуют только деньги. Он даже не думает о людях, у которых ворует, вот почему в его случае необходимо взвешивать только монету». Так я заставил Сатану замолчать».
ПЕСНЯ «ТЫ»
Бердичевский равви часто пел песню, в которой были такие слова:
Все, о чем я мечтаю, – Ты! Все, о чем я думаю, – Ты! Только Ты, снова Ты, всегда Ты! Ты! Ты! Ты!
Когда я радуюсь – Ты! Когда я грущу – Ты! Только Ты, снова Ты, всегда Ты! Ты! Ты! Ты!
Небо – Ты! Земля – Ты! Ты наверху! Ты внизу! В каждом начале, в каждом конце, Только Ты, снова Ты, всегда Ты! Ты! Ты! Ты!
СТРАДАНИЕ И МОЛИТВА
Когда равви Леви Ицхак дошел в пасхальной Хаггаде*[204] до фрагмента о четырех сыновьях и прочитал о четвертом сыне, который «не знает, как спрашивать», он сказал: «Тот, кто «не знает, как спрашивать», – это я сам, Леви Ицхак из Бердичева. Я не знаю, как спрашивать Тебя, Владыку мира, но даже если бы я знал это, я не осмелился бы это сделать. Ибо как я могу дерзнуть спросить Тебя, почему все происходит так, как оно происходит, почему мы переходим из одного изгнания в другое, почему враги наши так нещадно преследуют нас. Но в Хаггаде отцу того, кто «не знает, как спрашивать», говорится: «Это для тебя, чтобы ты открыл ему это». Хаггада указывает здесь на Писание, в котором сказано: «И ты скажешь сыну твоему». Но, Владыка мира, разве я не Твой сын? Я не прошу Тебя открыть мне тайну путей Твоих – я не дерзаю сделать это! Покажи мне только одно, покажи мне это как можно яснее и яви как можно глубже: покажи мне, что означает для меня то, что происходит со мной в этот миг, что этот миг требует от меня, что Ты, Владыка мира, говоришь мне этим мигом. О, я желаю знать не то, почему я страдаю, но страдаю ли я ради Тебя!»
МОЛИТВА ЖЕНЫ
Эта молитва дошла до нас от Перл, жены Бердичевского равви. Когда она месила тесто и пекла хлебы на субботу, то обычно молилась так: «Владыка мира, прошу Тебя, помоги мне: пусть, когда муж мой, Леви Ицхак, будет произносить в субботу благословение над этими хлебами, пусть он подумает о том же, о чем думала я, когда замешивала и пекла их».
ДВА СПОСОБА МОЛИТЬСЯ
Однажды накануне субботы равви Леви Ицхак молился перед конгрегацией города, где он в то время гостил. Как всегда, он очень затянул службу своими многочисленными восклицаниями и жестами, не предусмотренными никакими правилами. Когда же Леви Ицхак закончил, к нему подошел рав города, поздравил его с наступлением субботы и спросил: «Почему бы тебе не быть более внимательным, чтобы не затягивать службу и не испытывать терпение конгрегации? Разве наши мудрецы не сообщают о равви Акибе, что когда он молился с конгрегацией, то делал это быстро, а когда один, то позволял себе впадать в состояние восторга, такого, что часто начинал службу в одном конце комнаты, а заканчивал в другом?»
Бердичевский равви на это отвечал: «Как можно думать о том, что равви Акиба со всем множеством своих учеников укорачивал свою молитву, чтобы не утомлять конгрегацию! Ибо несомненно, что каждый член его молитвенного собрания испытывал неимоверное счастье от того, что слышал равви, и готов был слушать его часами! Смысл этой истории из Талмуда совсем иной: когда равви Акиба подлинно молился с конгрегацией, то есть когда собрание верующих охватывало то же рвение, что и его, то молитва могла быть и короткой, ибо тогда равви должен был молиться только за себя. Но когда он молился один, то есть хотя и в присутствии собрания, но лишь он один испытывал рвение, то вынужден был молиться долго, пока не возводил их сердца на один с собой уровень».
С ОТКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ
Как–то равви Леви Ицхак сказал маггиду из Кожниц, у которого в то время гостил, что собирается поехать в Вильну, центр противников хасидского учения, чтобы устроить там с ними публичный диспут.
«Сперва я должен задать тебе один вопрос, – произнес на это маггид из Кожниц. – Почему ты нарушаешь обычай, когда читаешь восемнадцать благословений с открытыми глазами?» – «Дорогой мой, – сказал Бердичевский равви, – неужели ты думаешь, что когда я делаю это, то я что–либо вижу?» – «Я–то
