Рабочие — мигранты являются сегодня самой эксплуатируемой, угнетенной, бесправной и задавленной частью пролетариата. Подниматься на протест и борьбу им, в силу их бесправности и задавленности, куда труднее, чем более благополучным местным рабочим. В то же время рабочие-мигранты не склонны к бунту не только из страха перед полицейской дубинкой, но и из-за надежды свои каторжным трудом заработать деньги и, вернувшись с этими деньгами на родину, подняться с помощью этих денег наверх, стать мелкими буржуями. В результате они
К такому вот разделенному, разобщенному, атомизированному, не умеющему бороться за свои классовые интересы пролетариату и обратились мелкие революционные группы СНГовии.
Хороший фактический итог таких попыток пропаганды в пролетариате был подведен еще 10 лет назад, весной 1993 г., существовавшей в Ленинграде в первой половине 1990-х годов полутроцкистской группой «Рабочая борьба»:
«Осенью 1990 г. в результате сближения активистского ядра Анархо-Коммунистического Революционного Союза с троцкистскими позициями была образована новая левацкая организация — Революционные Пролетарские Ячейки (с начала 1992 г. — группа „Рабочая борьба“)… Еще в АКРС мы заработали неплохой практический опыт распространения газет и листовок у проходных завовов и в университетах…
…Распространять газеты у заводских проходных мы начали с весны 1990 г. В то время в обществе еще не успел пропасть интерес к политике, и рабочие охотно покупали нашу газету с экзотическим названием „Черное знамя“ (с сентября 1989 г. по июнь 1990 г. вышло 12 номеров газеты). Утром — во время прохода рабочей смены — мы продавали по 100–150 экземпляров газеты. В мае 1990 г. АКРС выпустил первую листовку, обращенную к рабочим. Мы распространили ее на Кировском заводе. В этой листовке содержался призыв взять прибыль предприятия под рабочий контроль. Судя по данным, которые нам удалось тогда получить, листовка имела успех: рабочие читали ее, передавали друг другу, вывешивали в цехах на стендах информации. Первые успехи все более и более укрепляли нас во мнении: ядро организации нужно создать из рабочих.
Переход на около — троцкистские позиции ничего не изменил в нашей тактике. Наш прежний романтический увриеризм ничуть не ослаб. По утрам мы продолжали продавать газеты рабочим (в то время уже вышел первый номер газеты „Рабочая борьба“). Но покупателей с каждым разом становилось все меньше. Мы пытались как-то поправить положение, распространяли заводские листовки — но безрезультатно. Общество вступало в затяжной период политической апатии. С большим трудом нам все — таки удалось познакомиться с некоторыми рабочими, сочувствующими нашей деятельности. Для них мы были хорошими парнями — но не более того. Вступать в группу, состоящую из нескольких студентов — гуманитариев, рабочие не спешили…Наш опыт доказал: в условиях крайней политической дезориентации „низов“ создать ядро будущей революционной организации из промышленных рабочих невозможно» [цит. по: 233, с. 261].
Из всего этого «Рабочая борьба» сделала вывод, что революционную пропаганду необходимо вести пока что в первую очередь среди студенчества, готовя из студентов будущих агитаторов в пролетариате. Но студенты в первой половине 1990-х годов были столь же нереволюционны, как и промышленные рабочие. В итоге, равняясь по господствующим общественным настроениям, которые все больше кренились вправо, «Рабочая борьба» сама все больше сдвигалась вправо, пока не отмерла бесславно где-то в середине 1990-х годов, успев перед смертью посотрудничать с лимоновской Национал-большевистской партией и поддержать русский империализм в первой чеченской войне.
Однако столь жалкий конец не отменяет верности обрисованной «Рабочей борьбой» в 1993 г. картины отношения рядовых рабочих к марксистским агитаторам.
Возникает вопрос: почему даже те, весьма немногие рабочие, которые видели в марксистских активистах «хороших парней» и относились к их пропаганде с определенной симпатией, тем не менее не вступали в марксистские группы и даже не спешили оказывать им практическую помощь? (В начале XX века ленинская «Правда» выходила на собранные среди рабочих деньги, в конце XX века даже сочувствующие на словесном уровне рабочие предпочитали не покупать газеты левых групп — а продавались эти газеты по символическим ценам, — но брать их на прочтение бесплатно. В итоге эти газеты выходили исключительно на личные деньги марксистских активистов — а потому выходили мизерными тиражами, редко и нерегулярно).
Прежде всего, рабочие не верили, что деятельность этих групп может что-либо изменить в реальном мире — и, к сожалению, были правы, ибо эта деятельность на 95% сводилась к написанию и распространению статей на теоретические темы. Однако получался заколдованный круг, так как для того, чтобы марксистские группы могли делать что-то большее и лучшее (например, организовывать забастовки), требовалось, чтобы в них пошли смелые и пользующиеся уважением товарищей по работе передовые рабочие — те самые рабочие, которые идти в марксистские группы не собирались.
В итоге преобладающими занятиями марксистских групп оставались схоластические дискуссии и организационные склоки, а преобладающим человеческим типом в их составе являлись всевозможные чудаки — оригиналы (и это был еще не худший тип по сравнению с также встречавшейся категорией
В одном неопубликованном лирико-сатирическом романе о нравах московских левых группок есть эпизод, когда в Москву к отцу главного героя — лидера троцкистской группы — приехал друг молодости этого отца, настоящий кузбасский шахтер. Этот шахтер с достаточной симпатией относится к болеющей за рабочее дело троцкистской молодежи, однако, несмотря на все уговоры, присоединяться к ней отказывается: у вас, мол, по молодости, времени свободного много, а мне семью кормить надо, две дочери на выросте, незамужние, одна даже еще не встречается ни с кем (и слышит примечательный ответ: «А пусть тоже к нам вступают, тогда
За единичными исключениями, так оно и было. Марксистские группки и реальная рабочая борьба существовали в различных, хотя порою и пересекающихся мирах. Когда становилось совсем невтерпеж, рабочие бастовали, голодали в забоях, перекрывали дороги, объявляли заложником директора. Марксисты описывали эти их подвиги в своих газетах и, самое большее, приходили с этими газетами к тем же самым или к другим рабочим. Рабочие достаточно вежливо разговаривали (т. е. жаловались на свою невыносимую
