ночь моего приезда.
– Я еще в прошлом году советовал вам дать убежище чародею, – сказал ландмейстер, – когда он бежал из Смоленска.
– Мы посылали ему гонца, – сказал один из приближенных епископа. – Он не ответил. Он укрылся здесь.
– Он предпочел служить дьяволу, – задумчиво сказал епископ. – И небо нашей рукой покарает его.
– Воистину! – сказал высокий худой рыцарь.
– Правильно, – согласился Фридрих фон Кокенгаузен. – Но мы не в храме, а на войне. Нам нужны союзники, а не слова.
– Дьявол нам не союзник, – сказал епископ. – Не забывайте об этом, брат Фридрих. Даже если он могуч.
– Я помню, святой отец.
– Город должен быть жестоко наказан, – сказал епископ громко, так, чтобы его слышали столпившиеся в стороне кнехты. И продолжал тише: – В любой момент может прийти отряд из Полоцка, и это нам не нужно. В Смоленске тоже смотрят с тревогой на наше усиление...
– Сюда идут литовцы, – добавил худой рыцарь.
– Если крепость не сдастся до заката, мы не оставим в ней ни одной живой души, – сказал епископ.
– И мессира Романа?
– В первую очередь. Лишь то знание может существовать, которое освящено божьей благодатью.
– Но если он умеет делать золото?
– Мы найдем золото без чернокнижников, – сказал епископ. – Брат Фридрих и брат Готфрид, следуйте за мной.
16
Внутри шатер был обставлен скромно. На полу поверх рогож лежал ковер, стояли складные, без спинок, ножки крест-накрест, стулья, на деревянном возвышении, свернутые на день, лежали шкуры, высокий светильник с оплывшими свечами поблескивал медью возле высокого сундука, обтянутого железными полосами. На сундуке лежали два пергаментных свитка.
Епископ знаком велел рыцарям садиться. Фридрих фон Кокенгаузен отстегнул пояс с мечом и положил его на пол у ног. Брат Готфрид установил меч между ног и оперся руками в перчатках о его рукоять. Откуда-то выскользнул служка в черной сутане. Он вынес высокий арабский кувшин и три серебряные чарки. Брат Готфрид принял чарку, епископ и Фридрих отказались.
– Ты говоришь, брат Фридрих, – сказал епископ, – что мессир Роман и в самом деле посвящен в секреты магии?
– Я уверен в этом, – сказал брат Фридрих.
– Если мы не убьем его завтра, – сказал брат Готфрид, – он с помощью дьявола может придумать нашу гибель.
– Я помню главное, – сказал Фридрих. – Я всегда помню о благе ордена. А мессир Роман близок к открытию тайны золота.
– Золото дьявола, – сказал мрачно Готфрид фон Гольм.
– Мессир Роман любит власть и славу, – сказал Фридрих. – Что может дать ему князь Вест?
– Почему он оказался здесь? – спросил епископ.
– Он дальний родственник князя, – сказал Фридрих. – Он был рожден от наложницы князя Бориса Полоцкого.
– И хотел бы стать князем?
– Не здесь, – сказал брат Фридрих. – Не в этой деревне.
– Хорошо, что он сжег башню, – сказала Анна. – Иначе бы они не стали об этом говорить.
– Что случилось в Смоленске? – спросил епископ, перебирая в крепких пальцах янтарные четки с большим золотым крестом.
– Тамошний владыка – византиец. Человек недалекий. Он решил, что дела мессира Романа от дьявола. И поднял чернь...
– Ну прямо как наши братья, – улыбнулся вдруг епископ Альберт. Взглянул на Готфрида. Но тот не заметил иронии.
– И кудесника пригрел князь Вест?
– Он живет здесь уже третий год. Он затаился. Он напуган; Ему некуда идти. В Киеве его ждет та же судьба, что и в Смоленске. На западе он вызвал опасное вожделение короля Филиппа и гнев святой церкви. Я думаю, что он многое успел сделать. Свидетельство тому – гибель нашей башни.
– Воистину порой затмевается рассудок сильных мира сего, – сказал епископ. – Сила наша в том, что мы можем направить на благо заблуждения чародеев, если мы тверды в своей вере.
– Я полагаю, что вы правы, – сказал брат Фридрих.
– Сохрани нас Господь, – сказал тихо брат Готфрид. – Дьявол вездесущ. Я своими руками откручу ему голову.
– Не нам его бояться, – сказал епископ. Не поднимаясь со стула, он протянул руку и взял с сундука желтоватый лист, лежавший под свитками. – Посмотрите, это прислали мне из Замошья неделю назад. Что вы скажете, брат Фридрих?
Рыцарь Готфрид перекрестился, когда епископ протянул лист Фридриху.
– Это написано не от руки, – сказал Фридрих. – И в этом нет чародейства.
– Вы убеждены?
– Мессир Роман вырезает буквы на дереве, а потом прикладывает к доске лист. Это подобно печати. Одной печатью вы можете закрепить сто грамот.
– Великое дело, если обращено на благо церкви, – сказал епископ. – Божье слово можно распространять дешево. Но какая угроза в лапах дьявола!
– Так, – согласился брат Фридрих. – Роман нужен нам.
– Я же повторяю, – сказал брат Готфрид, поднимаясь, – что он должен быть уничтожен вместе со всеми в этом городе.
Его собеседники ничего не ответили. Епископ чуть прикрыл глаза.
– На все Божья воля, – сказал он наконец.
Оба рыцаря поднялись и направились к выходу из шатра.
– Кстати, – догнал их вопрос епископа, – чем может для нас обернуться история с польской княжной?
– Спросите брата Готфрида, – сказал Фридрих фон Кокенгаузен. – Это случилось неподалеку от замка Гольм, а летты, которые напали на охрану княжны, по слухам, выполняли его приказ.
– Это только слухи, – сказал Готфрид. – Только слухи. Сейчас же княжна и ее тетка томятся в плену князя Веста. Если мы освободим их, получим за них выкуп от князя Смоленского.
– Вы тоже так думаете, брат Фридрих? – спросил епископ.
– Ни в коем случае, – ответил Фридрих. – Не секрет, что князь Вячко отбил княжну у леттов. Нам не нужен выкуп.
– Я согласен с вами, – сказал епископ. – Позаботьтесь о девице. Как только она попадет к нам, мы тут же отправим ее под охраной в Смоленск. Как спасители. И никаких выкупов.
– Мои люди рисковали, – сказал Готфрид.
– Мы и так не сомневались, что это ваших рук дело, брат мой. Некоторые орденские рыцари полагают, что они всесильны. И это ошибка. Вы хотите, чтобы через месяц смоленская рать стояла под стенами Риги?
17
– Разумеется, Жюль, – сказал Кин, – начинай готовить аппаратуру к переходу. И сообщи домой, что мы готовы. Объект опознан.
Кин вытащил из шара шарик. Пошел к двери.
– Я с вами? – спросила Анна, о которой забыли.
– Пожалуйста, – ответил Кин равнодушно. Он быстро вышел в большую комнату. Там было слишком светло. Мухи крутились над вазочкой с конфетами. В открытое окно вливался ветерок, колыхал занавеску.
