рыжих.
– Гарик! – более уверенно произнес мой кузен. – Ты чего здесь стоишь, заходи на кухню. У меня в комнате не убрано.
– Спасибо. – Я прошел на кухню. Кухня была махонькой, половину занимал стол с остатками вчерашней трапезы.
– У меня тут ребята были, – сказал Аркадий. – Друзья, понимаешь? А потом, когда убираться?
– Ты Гарик или Алик? – спросила женщина. Она была пьяной. Словно не спала ночью, она хранила в себе выпивку, а Аркадий спал, вот и получился мрачным, сонным, но трезвым.
– Погоди, Ритка, – сказал Аркадий. – И без тебя тошно.
– Со мной тошнее? Недоволен? Да я с тобой время трачу, потому что в этой дыре никого лучше не найдешь.
Аркадий только отмахнулся.
– Ты подожди на кухне, – сказал он, – я оденусь.
– А ты меня познакомишь? – спросила Рита, которая ушла в комнату за кузеном. Оттуда мне все было слышно.
– Брат мой, – сказал Аркадий. – Двоюродный.
– А почему раньше не говорил?
– А чего тебе отчитываться?
– А он далеко был?
– Слушай, Ритка, заткнись. Хоть джинсы натяни, далеко он был, далеко, понимаешь?
– Так бы и говорил.
Я стоял на кухне, бутылка была не допита и не закупорена. Значит, они сильно были пьяные, когда пошли спать. Русский человек пробку всегда завернет, чтобы не выдыхалось.
Голоса из комнаты стали невнятными, они там заговорили вполголоса, не хотели, чтобы я слышал. Я подошел к окну. Пространство между домами было вытоптано, деревья какие-то недокормленные – а странно, ведь край здесь лесной. Цепочкой пробежали бродячие собаки. В доме напротив открылось окно – на кухне возилась хозяйка. В ванной шумела вода.
– Теперь познакомимся, – сказала Рита за моей спиной. Я обернулся. Она была в свитере и джинсах. Волосы были убраны назад, но выбивались и падали волнистыми прядями на щеки. По белой коже были рассеяны веснушки, они густели к переносице. Вообще-то лицо у нее было веселое, нормальное, приятное лицо.
– Я блудный брат, – сказал я. – Зовут Юрием, иногда Гариком.
– А я вас буду звать Гошей, – сказала Рита.
– Как хотите. Только мне это имя не нравится.
– Почему?
– Получается толстый мальчик в очках и говорит писклявым голосом.
– Жалко, – сказала Рита. – У меня парень был, давно еще, в юности, он в баскет играл. Гоша Арзуманян.
– Я не возражаю, – повторил я.
– Ну я пошла, – сказала Рита. – Мне на работу пора. Вы сами за собой ухаживайте.
– Что-то рано у вас работа начинается, – сказал я.
– Какая есть.
Она сняла с вешалки куртку из искусственной кожи. Накинула ее и ушла, больше не сказав ни слова.
Она как раз вышла из подъезда и обернулась. Увидела меня в окне и подняла руку, прощаясь.
Из ванной вышел Аркадий. Он был аккуратно причесан, побрит, в чистой рубашке. С отвращением поглядел на стол. Говоря со мной, он принялся убирать посуду со стола и складывать в мойку, а бутылки, консервные банки, пустые баллоны из-под пепси кидал в ведро.
– Чего им надо? – спросил Аркадий. – Мне сказали – приедет человек. Братишка. Но больше ни слова – конспираторы.
– Я хочу пожить у вас немного.
– Где здесь жить? Они что, забыли, что у нас одна комната?
– Я ваш двоюродный брат, – сказал я.
– Знаю, мне сообщили. Когда мать дома, я на раскладушке сплю.
– Тогда давайте подумаем, – сказал я, – как нам лучше поступить. Ведь если я стану устраиваться в гостиницу, об этом все узнают. Это странно – приехал к брату, живет в гостинице.
– Да, неестественно.
– Я не хочу, чтобы все сорвалось из-за пустяка. И может быть, будем привыкать обращаться друг к другу на «ты»? А то еще глупее будет.
