Так что картина получалась скорее комическая, потому что Веню окружили поклонницы, и на встречу Егора с Люсей никто не обратил внимания. Кроме Вени.
Но тут рядом шагал я.
– Улыбайся! – приказывал я певцу и вождю. – Народ тебя любит! Ты его идеал. Да улыбайся ты, красавец мужчина! Не теряй авторитета. С ними ты потом поговоришь. Ты же победитель, Веня! Оба берега Москвы-реки подвластны тебе.
– Черта с два, – вдруг ответил мне Веня. – Черта с два! Кто мне подвластен?
Люся и Егор заметили, что мы подошли к ним.
– Егорушка, – рыдала Люся, прижимаясь к груди молодого человека, – ты пришел. А я уж думала, что все, что никогда... Господи, какое счастье, ты не представляешь.
– Ну что ты, как ты могла подумать, – говорил Егор. – Я же не мог сразу. Теперь все будет хорошо.
Веня остановился, протянул руку к Люсе, как бы намереваясь показать свои права на нее.
– Веня, – сказала Люся, не отрывая глаз от Егора. – Ты иди, я потом приду.
– Ты не понимаешь! – сказал Веня. – Люди смотрят.
Я осторожно, но крепко взял вождя за локоть и повел прочь.
– Они придут, – повторил я. – Куда они денутся? А нам с вами надо отдохнуть.
– Вот именно, – сказал Веня. – У меня эта дурацкая слабость.
Мы шли быстро, оставив позади поклонников, и Веня тихо и доверительно говорил мне:
– Вы же поймите, состояние моего здоровья таково, что мне, конечно же, надо беречь себя. Но у меня страшно заводной характер.
– Но Люся? – спросил я, стараясь вложить в этот краткий вопрос куда больше, чем мог бы услышать посторонний.
– Да вы с ума сошли? – возмутился Веня. – Вы думаете, что если я крутой, если вокруг меня всякие люди, то я подлец? Да я ни одну девушку на прощание не поцеловал. И не потому, что я голубой и они отвращение вызывают, вы не думайте, я даже женат был, но я тоже понимаю. Я ведь в прошлом году крестился, думал, что поможет. А здесь есть церковь, вы как думаете?
Мы вошли в зал Дворца спорта. Посреди него на деревянном полу трое разбойников играли в карты.
– Проблема – никак не могу поднять всех на завоевание мира, – сказал Веня. И, заметив удивление на моем лице, обрадовался и продолжал: – Я так и думал, что ты купишься. Ты же стандартный, без фантазии. Ты думаешь про меня: вот псих отмороженный, хочет кладбище завоевать. Да нет, мне просто интересно. Я и Люську утащил, только чтобы этим мымрикам доказать, кто здесь хозяин.
Веня обернулся – Люся с Егором вошли в зал.
– Ну вот, живая, в одном куске. Так что, молодой человек, как только ты переходишь ко мне на службу, то получаешь в награду девицу и эскадрон бандитов. Только коней раздобывай сам. Тебя как зовут?
– Егор, – ответила за него Люся. – Я же тебе говорила, Веня, что жду его.
– Знаю, знаю, что ждешь, тысячу раз слышал. – Он повернулся ко мне: – При всем моем уважении к ее внешним данным, поверь мне, Гарик, что бабы у меня были на порядок лучше. Импорт. Из Одессы и Вильнюса! А какие кадры нам дает Ставрополь!
Он подмигнул мне.
Как хорошо, что мы три дня провели в беседах с Егором, по крайней мере, я не сошел с ума при первом столкновении с этим миром.
Вообще-то мое настроение несколько улучшилось. Как вы понимаете, судьба Егора и соответственно Люси мне была небезразлична. Я в чем-то похож на американского президента: ни одного нашего морского пехотинца мы не оставим в бангладешском плену! Пускай погибнут пять тысяч туземцев, но наши родные негры-капралы должны вернуться для захоронения на кладбище в округе Колумбия, о’кей?
Главный изверг и моральный урод, бывший любимец публики Веня Малкин показался мне не столь уродливым, как я представлял вначале.
В то же время мне любопытно было, как скоро он перестроился и приспособился к этой жизни. Он напомнил мне знаете кого. Гимназистку, которая приехала на каникулы на хутор к тете где-нибудь под Житомиром. А вокруг затевается Гражданская война. Хутор тетки сожгла банда, гимназистку изнасиловали, но она выжила и сама организовала банду. И гоняет вокруг по полям в гимназическом форменном платье и ищет своего оскорбителя, а заодно режет коммунистов, грабит белых и становится грозой уезда или губернии. Злодейка, садистка – а прошло-то всего полгода с того дня, как она вышла в последний раз из дверей киевской гимназии. Вот вам целый роман из эпохи Гражданской войны. Я его не написал, потому что некогда, но смог бы написать. Ведь откуда-то в мою голову попали гимназистка и ее враги. И стали для меня не менее реальными, чем бредущий рядом со мной бывшая звезда российского рока и немного мафиози Веня Малкин или бывшая императрица Киевского вокзала... Так неужели они более реальны, чем придуманная мною гимназистка?
– Пойдемте ко мне, я покажу вам, как живу. – Люся пригласила меня и Егора. Потом повернулась к Вене: – А ты?
– Сначала считать мы будем раны, – сказал он. – У меня подозрение, что жертвы, принесенные на алтарь победы, очень велики.
– Не ври, Веня, – сказала императрица, – тебе их не жалко. Они для тебя как карточные фигуры.
– А для тебя? – спросил Веня, обидевшись.
– Они похожи на меня, – сказала девушка.
