– Я думаю, что трудно, – согласился дядя Миша.
– А вы этот канал засекли? – спросила Лера.
– Пока нет, – сказал дядя Миша.
– А как же вы получили письмо?
– Люди, которые передали, знали обо мне, – ответил дядя Миша. – Они не знали о вашем институте, и плевать им на институт, простите за выражение.
– Понимаю, – улыбнулась Лера.
Тамара обиделась:
– Если плевать, зачем пришли? Тоже поплевать захотелось?
– Преувеличиваете, Тамара, – сказал генерал.
– Вы тоже всегда преуменьшаете, – согласилась Тамара.
Наступила пауза. Она была прелюдией к новой стадии разговора.
– Может, кто-нибудь от вас сгоняет туда на денек? – спросил генерал.
– Может быть, – ответил я. Зачем заставлять других людей говорить за тебя. Дядя Миша имел в виду меня, и только меня.
– Не сейчас, – сказала Калерия Петровна. – Сейчас рано.
– Может быть, – согласился дядя Миша. – Но в принципе?
– В принципе никуда мне от вас не деться, – сказал я.
– Дело достаточно серьезное, – сказал дядя Миша. – Я обращаю ваше внимание на возможные последствия не только для вас лично, но и для всей нашей страны.
– А также всего прогрессивного человечества! – Когда Тамару заденешь, на конце языка у нее вырастают шипы.
– Я не с вашей Земли, – сказал я. – Так что считайте меня альтруистом.
– Какая последовательность действий? – спросила Калерия Петровна. – Что вы намерены делать?
– Первое, – сказал дядя Миша и загнул палец, – найти нужное Максимово и узнать, что там за абсолютное оружие. От этого многое зависит. Второе – нащупать связь с ребятами. Чтобы использовать канал для наших целей. Это тем более важно, что у нас не осталось сейчас каналов. А нужно.
– И третье? – спросила Катрин.
– Наладить наблюдение за консулами-правителями так называемого Нижнего мира. Может, выйти на контакт с кем-то из них? Там ведь тоже разные люди есть...
Разговор с дядей Мишей произошел во вторник. В пятницу после обеда от него позвонил милый женский голос и спросил, чем я намерен заниматься в выходные дни. Я ответил, что самообразованием. Видимо, милый голос не был готов к такому ответу. Возникла пауза, потом женский голос осторожно хихикнул и произнес:
– Тогда возьмите с собой теплую куртку, там плюс десять-двенадцать.
– И комары? – спросил я.
– О комарах речи не было, – сказал милый голос.
– Значит, комары тоже будут. А когда мы вернемся?
– Возвращение в воскресенье в восемнадцать часов.
Все остальные вопросы смысла не имели – я и так обо всем узнаю.
Машина гуднула под окном в шесть тридцать утра в субботу. В машине, скромной престижной «Ауди», сидел военный шофер в штатском. Когда я спустился – сумка через плечо, в ней белье и куртка, – он спросил:
– Ваше имя, отчество, пожалуйста?
– Гагарин Георгий Алексеевич.
– Вам как удобнее, спереди или сзади?
– Спереди.
С шофером мы немного поговорили о тополином пухе, засохших березах вдоль шоссе и гаишниках, которые вроде бы нашей машине не угрожали, но шофер их все равно не любил.
За дядей Мишей мы заехали к нему домой, у «Аэропорта», он уже спустился и ждал.
– Выспался? – спросил он меня.
– Почти.
– А я думал, что тебе сон необязателен.
– Но желателен, – сказал я.
– Ничего, в самолете выспишься. – Он был почему-то разочарован.
– Я не супермен, – признался я. – И не рассчитывайте.
