умеет мгновенно перемещаться. В этот раз он одним прыжком оказался во дворе, потом забрался в свой замечательный кораблик и исчез.
— И бросил тебя?
— Он меня не видел.
Врет или правду говорит? Виктор не знал. В случае с Рафом эмпатия была бессильна. Раф — весь будто за глухой стеной — не достучаться.
— Дальше.
— Как только герцог исчез, в дверь вошел Лобов. У него был игломет.
— Лобов? Но он же всего лишь цепной пес. Исполнитель чужой воли!
— Значит — он исполнял. Окно было открыто, но генерал почему-то стоял и не двигался. Он как будто раздумывал: бежать или остаться.
— Генерал ничего не сказал? Может быть, что-нибудь крикнул?
— Ну да, крикнул. Одну-единственную странную фразу: «Почему не Хьюго?»
— «Почему не Хьюго?» — переспросил Виктор.
— Да. Я хорошо расслышал: окно ведь было открыто. Лобов ничего не ответил, поднял руку, чтобы выстрелить. И тут Светлана метнулась наперерез, пытаясь заслонить собой генерала. И заслонила, но только наполовину: часть игл все равно попала в него. Лобов швырнул игольник и убежал. Я спешно стал спускаться. Сначала не знал, что делать. Потом решил отыскать Каланжо и все ему рассказать. Но не успел: Хьюго уже арестовал капитана.
— Я почти уверен: Лобов убил по приказу Хьюго. Но тогда выходит, что начальник охраны притворяется, виня в смерти генерала герцога или меня... неважно. Одного из Ланьеров.
— Не знаю. Иногда мне кажется, что нормальный человек не может говорить такого, сначала надо спятить. А потом вдруг начинаю думать, что сам Хьюго в свои слова не верит ни единой минуты, а лишь изображает шизоида. Только я не могу понять, какова его цель.
— За что он убил Форака?
— За измену. Якобы. Тот попытался бежать. Но его поймали. Хьюго поставил его к стене, а сам долго расхаживал взад и вперед, объяснял, как он с самого начала догадался, что Форак заслан в крепость, и вот он, наконец, его уличил. Парень плакал и говорил, что он просто испугался, потому и убежал. Дальше я не видел...
«Или видел, но не хочет признаться», — решил Виктор.
— У меня для тебя поручение, Раф.
— Какое?
— Немедленно бери самый лучший вездеход, бери с собой сержанта Топа для охраны, и езжайте к картофельникам.
— Сейчас? На ночь глядя?
— Именно. Скажешь, что крепостью теперь управляет Каланжо.
— Что? А разве не ты?
— Каланжо, — повторил Виктор с нажимом. — Ты знаешь, где сейчас твой отец?
— Догадываюсь.
«Знает», — усмехнулся про себя Виктор.
— Сразу из Картофельной деревни поедешь к нему.
— Если главный в крепости Каланжо, тогда почему ты распоряжаешься? — спросил ехидно Раф.
— Потому что речь идет о нашем семейном деле.
Виктор проснулся оттого, что кто-то отчетливо назвал его по имени. Он проснулся и сел на кровати. Он ночевал в своей комнате — покои генерала оставались в эту ночь свободными.
В комнате была Валюшка. Призрак стоял на коленях подле кровати и шептал ему на ухо:
— Виктор Павлович, очнитесь!
— В чем дело?
— Опасность. Уходите. Через заднюю калитку. Скорее!
— Крепость?
— Вы в опасности! Бегите! — Она молитвенно сложила руки.
— А остальные?
— Не знаю. Меня прислали ради вас. Вы — один. Уходите.
Виктор оделся. Но побежал не во двор к тайной калитке, а будить Каланжо: капитан и после переворота жил в одной комнате вместе с Димашем и Томом, как будто Бурлаков еще распоряжался в своих владениях.
Дверь была заперта изнутри, и Виктор долго стучал, прежде чем ему открыли.
— В чем дело? Мне казалось, сейчас ночь, — пробурчал Каланжо, отодвигая, наконец, засов.
— А мне кажется, что на крепость готовится нападение. Вставайте. Надо бить тревогу.
— Что там стряслось? — заворчал Димаш, разбуженный голосами.
— Мы же поставили охрану на стенах, все под контролем, — напомнил Каланжо.
— А я говорю: поднимайтесь, бейте тревогу! Я пойду, проверю посты.
Но он не успел сделать и шага — во дворе зарокотал голос Хьюго, усиленный рупором:
— Ланьер! Каланжо! Димаш! Выходите во двор! Сдавайтесь! Или я пристрелю наших милых эльфов!
Виктор распахнул окно спальни. В лицо ему тут же ударил луч прожектора. Виктор отпрянул, потом вгляделся. И глазам своим не поверил — весь двор был заполнен людьми. Ворота распахнуты, и вездеход, пыхтя, въезжал во двор. Все эти люди были в серо-голубой форме. Цвет фельдграу. Цвет Валгаллы.
— Боже мой! Откуда они взялись? — ахнул Том.
— Сука! — выругался Димаш и пнул ногой кресло. — Он нас продал! Всех продал!
— М-да, операция не удалась, — подвел итог Каланжо. — Что будем делать?
Виктор молчал, ошеломленный.
— Он убьет Таю и Орлика, а потом нас, — пробормотал Димаш.
— Мы сдаемся! — крикнул Ланьер.
— Виктор Павлович, что ж это такое? — Димаш чуть не плакал. — Почему он опять торжествует? Почему?
— Похоже, Хьюго отыскал себе настоящего хозяина, — прошептал Виктор.
Во дворе, понурившись, окруженный валгалловцами, стоял эльф Орловский, левая рука у него была вся в крови. Рядом с ним в одной коротенькой рубашке стояла Тая. Она вся тряслась, прижав друг к другу сжатые кулачки.
Хьюго в окружении своих трех охранников, успевших сменить привычную форму синих на цвета Валгаллы, возвышался рядом.
— Неужели, Виктор Павлович, вы могли подумать, что я настолько глуп? — улыбнулся бывший начальник охраны.
— Настолько глуп? Нет! — Виктор бросил автомат на мостовую. — Такого я никак вообразить не мог.
Прежде Хьюго старался быть предельно вежливым почти подхалимничал, а тут внезапно разгневался, побагровел, брови сошлись на переносице.
— Ты все шутишь, дрянь? Все остришь? Не надоело, дебил? Слава! — выкрикнул он, и Виктор не сразу понял, что Хьюго зовет стоящего рядом Лобова. Ого! Как быстро они его освободили. Тот послушно выступил вперед. Лицо заклеено пластырем. — Накажи. — И Хьюго ткнул пальцем в сторону Орловского.
Лобов вытащил из кобуры пистолет и два раза выстрелил эльфу в грудь. Обе пули — точно в сердце. Тая завизжала. Один из охранников влепил ей затрещину, но она продолжала кричать.
— Вот так... — Гнев Хьюго мгновенно испарился, губы скривила улыбка. — Я давно говорил, что эльфы — поганая порода. Их надо мочить. И профессор этот написал поганую книжонку. Ее давно следовало сжечь. Ну ничего, мы ее еще сожжем. Думаю, у тебя, портальщик, теперь надолго пропадет охота шутить. А?
МИР ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
