впрыскивает бензин сквозь замочную скважину. А уж тем более — бьет по голове охранника. Можешь сколько угодно смеяться, но он… Он не вписывается в эту картину.
— Тоже мне аргумент.
— Ну извини. — Майя нахмурилась, размышляя. — Все это отдает чем-то ненормальным.
— То есть действовал психопат?
— Сева вполне здоров.
— А школьный директор?
— Откуда мне знать? Следователь высказал предположение, что Гоц имел в своем прошлом (не обязательно в своем) какую-то постыдную тайну. К примеру (я фантазирую), его дедушка выдал врагам подполье…
— Чушь, — отрезал Артур. — Открой любую газету, почитай: половина мэров, губернаторов, депутатов — бывшие клиенты «Матросской тишины».
— А вторая половина?
— Вторая половина досиживает срок. В сравнении с ними Гоца вполне можно причислить к лику святых. — Он внимательно посмотрел на Майю, вяло жующую салат. — Ладно, это версия следователя. А что думаешь ты?
Майя смутилась.
— Дурацкая мысль… Но вдруг эта тайна касается его болезни? Я имею в виду какое-то психическое расстройство. Или наркотическую зависимость.
— Вот как?
— Некоторые признаки есть. Келли замечала… Впрочем, мы с ней не специалисты.
— Дела. — Он покачал головой. — Надо Леру с Гришей убирать из этой школы.
— Так ведь ничего не доказано!
— А если совсем не докажут? Опознание сорвалось, теперь против Гоца ничего нет.
— Коли он в самом деле наркоман — докажут, — уверенно произнесла Майя.
Артур усмехнулся, снова наполнил бокалы.
— Что-то мы с тобой не о том. Новый год все-таки.
— Правда. — Майя огляделась вокруг, будто очнулась. — Между прочим, я здесь впервые.
Они оба рассмеялись своему открытию.
— Действительно, впервые… И как тебе?
— Мило, — оценила она. — Хотя и тесновато.
Артур развел руками:
— Что поделаешь. Старую квартиру после развода пришлось разменять.
— А где она сейчас? Я имею в виду, твоя бывшая жена.
Он пожал плечами:
— Она даже адреса не оставила — просто собрала вещички и укатила с одним типом. Кажется, в Ригу, но я не уверен.
— Ты мне не говорил. А кто он?
— Какой-то параноик-правозащитник. Знаешь, из тех, кто обожает приковывать себя наручниками к оградам посольств. Или издавать революционные брошюрки в собственном особняке.
Майя медленно поднялась из-за стола, прошлась по гостиной, бессознательно разглядывая обстановку. Да, вкусы Артура кардинально изменились. Если прежнее его жилище вызывало в памяти классический нью-йоркский пентхауз (виденный, конечно, по телевизору, а не живьем), то новое представляло собой некий гибрид детского сада и школы в условиях малогабаритной квартиры. Здешнее царство целиком принадлежало Грише и Лере, в которых Артур души не чаял. Царство, наполненное целомудренной лечебной косметикой («У Лерки прыщи, врач сказал, подростковое, скоро пройдет, но она ужасно переживает, вот и покупаю ей специальные кремы…»), учебниками вперемешку с комиксами и глянцевыми иллюстрированными журналами (Майя заглянула в один из них — ну ничего ж себе…), кодаковскими фотками с дней рождения, видеокассетами, модными и недешевыми шмотками и обувью — поскромнее, правда, чем гардероб Ритки и Лики Бродниковых, но все же, все же… Разрозненные наборы солдатиков и военной техники, детали конструктора и целый плюшевый зверинец… Майя подумала вдруг, что Артур, наверное, поставил зкс-супруге ультиматум при разводе: делай что хочешь, но дети останутся со мной. Та, судя по всему, не слишком возражала: ее новый избранник вряд ли обрадовался бы такой досадной помехе для своей правозащитной деятельности…
— Знаешь, что мне сейчас хочется? — спросила Майя.
Артур отреагировал адекватно: встал и подошел сзади, коснувшись губами волос на ее затылке. Он проделывал такое множество раз, прежде чем слегка подтолкнуть ее к краю постели на своей прежней квартире-пентхаузе: вот странно, та, старая квартира, идеально походила на обитель закоренелого холостяка, ничем не напоминая о семье, отдыхающей на благополучно удаленной Украине. Новая же, наоборот, была просто создана для семейной жизни. Для ранних подъемов, кухонных хлопот, проводов в школу с торопливыми поцелуями в щеку, ежедневных влажных уборок (дети не должны дышать пылью), проверок домашнего задания, совместных ужинов перед телевизором и осторожного секса после одиннадцати («Тише, дорогой, малыш проснется…»).
Единственное, чего не хватало тут, — это женщины. Женщины-матери, женщины-супруги, женщины — хранительницы очага, женщины в домашнем халатике и папильотках. Женщины по имени Майя Коневская — именно об этом говорили руки Артура, отяжелевшие на ее плечах. И его губы, уткнувшиеся в ее затылок.
Именно об этом. Беда только, что она сама не могла ответить тем же…
— Так что же ты хочешь? — спросил он.
— Поговорить с Гришей.
Артур со вздохом отстранился.
— Зачем?
— Мне нужно узнать, что он скрывает. У меня нет доказательств, но… Я видела его глаза, там, в школе, во время эксперимента. Видела его улыбку — Гоц в тот момент стоял у зеркала в вестибюле и смотрел на Гришу, а Гриша — на него и чему-то улыбался…
— В чем ты его подозреваешь?
— Упаси боже, — испугалась Майя. — Я просто хочу выяснить наконец. И успокоиться.
— Как знаешь.
Без лишних комментариев он отошел к окну, открыл форточку и крикнул:
— Гришенька! Зайди домой на минутку!
Ответа не последовало — все правильно, Майины сыщицкие изыскания ни в какое сравнение не идут со столь важным вопросом, как обороноспособность снежного укрепрайона.
— Ребята, — снова прокричал Артур. — Вы видели Гришу?
— А его нету, — ответили ему (Майя пригляделась: ага, тот мальчишка в пуховичке). — Мы уже и крепость построили, а он все не выходит и не выходит…
Реакция у Артура оказалась мгновенной. Майя успела ощутить лишь неясный укол беспокойства, а он уже хлопнул дверью и теперь летел вниз по лестнице, прыгая через три ступени, как был: в клетчатой ковбойке и джинсах. Майя рванулась следом, зацепив, однако, краешком глаза в окне мужской силуэт в черном распахнутом пальто — будто громадный ворон, предвестник смерти…
Человек убегал, удирал, улепетывал со всех ног, и она вдруг догадалась, куда он так спешит: к машине, припаркованной в конце улицы, к белой «Волге», удачно мимикрировавшей под окружающую среду. Майя не могла этого видеть, но ясно представила, как маленькая отвратительная обезьянка болтается там, на переднем стекле…
Значит, его отпустили, мелькнула запоздалая мысль. Школьного директора отпустили, и он приходил сюда. И теперь Артуру его не догнать, расстояние слишком велико…
— Гриша! — заорал Артур, выскакивая во двор.
— Он был здесь, — задыхаясь, проговорила Майя.
— Кто?
— Директор. Его машина…
