люди в погонах, проступающих даже сквозь штатское; друзья Дмитрия Медведева — сплошь гражданские люди. Где он будет их набирать?
Хорошие шансы у жителей Купчина, петербургской спальной окраины. Неплохие — у выпускников петербургской школы № 305. Вполне приличные — у студентов, которым Дмитрий Анатольевич Медведев читал когда-то римское имущественное право. Думаю даже, что у них наилучшие: они привыкли смотреть на Дмитрия Анатольевича снизу вверх, а ему такие люди сейчас нужны. Кое-что светит сотрудникам кафедры гражданского права ЛГУ. Есть шансы и у наших шведских друзей, у которых нынешний российский президент в 1990 году проходил стажировку. Наверное, не стоит ставить крест на карьере и Александру Волошину, под чьим началом Дмитрий Анатольевич работал в президентской администрации (неизменно ладя с шефом, чей нелегкий характер общеизвестен). И уж конечно он будет опираться на тех, с кем когда-то трудился в «Газпроме» — этот последний вообще надолго станет и кузницей, и утилизатором кадров для российской верхушки. Оттуда будут брать, туда же и сдавать.
Возникает вопрос: а почему я думаю, что Дмитрий Анатольевич поспешит рекрутировать во власть именно тех, с кем вместе слушал Deep Purple, учился в аспирантуре, ездил на картошку (в Гдовский район в 1984 году — ах, почему я не поехал туда хотя бы в гости!)… Почему я так думаю, дорогие друзья? Да просто потому, что, как мне кажется, президент России Дмитрий Медведев дорожит своим прошлым и умеет помнить добро. Достаточно посмотреть, кто у него собирается быть премьером.
Я твой тонкий колоссок
Правда, пока еще церетелиевский Колосс только участвует в конкурсе, проводимом под эгидой самого Церетели (при участии подготовительного комитета пекинских Игр). Но трудно сомневаться, что Гелиос победит. А если вдруг не победит и не будет установлен у входа на главный стадион в Пекине, Церетели его предложит Олимпиаде в Сочи. Это уже решено. Город фактически обречен.
И вот я о чем подумал, воображая этого Гелиоса — церетелиевскую реставрацию 36-метровой статуи работы Хареса: в исторической перспективе, лет этак через три тысячи, Церетели войдет в историю как Харес или Фидий нашего времени, зуб даю. Харес был таким же гигантоманом, Фидий — универсалом (делал статуи богов, проектировал Парфенон) и трудоголиком. Харес и Фидий тоже отличались особой близостью к власти. Харес был любимцем родосского начальства, Фидий — афинского. Харес 20 лет заставлял остров тратить гигантские деньги на своего Колосса, Фидий заставил своими Афинами все Афины и тоже, вероятно, раздражал конкурентов.
Харес был олицетворением скульптора для современников (IV в. до н. э.) — и кто осмелится сказать, что Церетели не является архетипом ваятеля для москвичей? Правда, многие конкуренты предсказывали, что Колосс его неустойчив, что ноги — его слабое место и что власти поставили не на того ваятеля. И в самом деле, статуя была разрушена первым же землетрясением — она подломилась в коленях (откуда и пошла фраза «Колосс на глиняных ногах»). Но в список чудес света — а значит, и в историю — она уже попала, и то, что на нее было потрачено 400 тонн дорогой меди, забылось. Важен масштаб.
Не могу со стопроцентной вероятностью предсказать охлаждение москвичей к нынешнему мэру столицы и его любимцам (Фидий, например, попал в опалу и оказался в изгнании, как только закончилось правление Перикла) — но вполне допускаю, что Зураб Церетели не раз еще станет жертвой навето в. С него, конечно, все как с гуся вода, но неблагодарность современников налицо. Между тем он единственный сегодня персонаж — и в искусстве, и в политике, — которого можно смело назвать античным: то была эпоха титанов, ценилось прежде всего величие, а в этом смысле у Церетели конкурентов нет. Огромны его замыслы, заработки, задатки, он фантастически плодовит, триумфально самовлюблен, неудержимо благотворителен, и даже безвкусица некоторых его творений есть безвкусица титаническая, сверхчеловеческая, простому смертному недоступная. Его Петр — который уж точно дойдет до будущих москвичей хотя бы в виде репродукции — обязательно будет считаться одним из чудес света, потому что таких скульптур в мировых столицах не бывает, и тем не менее она стоит, опровергая все законы скульптуры, архитектуры и здравого смысла. В истории вообще чаще всего остаются не добродетельные ребята с безупречным вкусом, а вот именно что сотрясатели миров. И кому какая разница, сколько тот Колосс простоял и сколько стоил? Важно, что все, увидев его, офигели.
Прятать детей
То есть больше всего денег дают тем, от кого зависит будущее детей: военкомам и вузовскому начальству. Чтобы понять, почему это страшно, задумаемся об этом самом высшем образовании, вокруг которого ломается столько копий, которое никогда не было у нас в столь бедственном положении, как сейчас. Дело не только в нищете преподавательского состава, она как раз преодолима: можно начать платить профессорам сносные зарплаты, да и компенсация у них, как видим, неплохая. Дело в кризисе фундаментальной науки, в страшном количестве техникумов, провозгласивших себя академиями, в отсутствии новых идей, в мировоззренческих проблемах (а как вы хотите развивать гуманитарные и общественные науки без свободной дискуссии?). Скрытая безработица — то есть работа не по профессии — достигает в России 60 % (а по некоторым данным и все 80 %): то, чему людей учат, им не пригождается, а тому, что пригодится, не учат. И никаким распределением этого не поправишь, ибо от распределения всегда можно откупиться. Ребенка пихают в вуз не для того, чтобы он получил высшее образование (которое в отличие от советского давно уже ценится в мире ниже американского, европейского и даже китайского), а для того, чтобы спрятать его от жизни. Или от армии. И заметьте, что откуп от армии — вторая по доходности сфера. Положа руку на сердце, скажите: многие ли из нас готовы отдать ребенка в современную российскую армию даже на год? Многие ли готовы сразу после школы выпустить его в нынешнюю жизнь, не предоставив пятилетней буферной отсрочки? Многие ли из нас — если совсем честно — хотят, чтобы наши дети, которым здесь и сейчас предстоит оканчивать школу, повторяли наш путь и вообще оставались здесь? Отток капиталов — страшное дело, но отток детей, которых мы всеми силами прячем от реальности, сулит стране куда более пугающие перспективы.
Можно, конечно, позакрывать половину вузов. Можно устроить тотальные облавы на призывников. Думаю, борьба с коррупцией будет развиваться именно в этом направлении: хирургию у нас традиционно умеют лучше терапии и больше любят. Запретительными мерами нельзя добиться одного: вернуть людям смысл. Только в стране, жизнь которой осмыслена, родители не прячут детей от армии и не пихают их в институты только ради того, чтобы не заставлять уже с семнадцати лет мучиться в лицемерном и насквозь продажном взрослом мире. В двадцать два человек все-таки психически устойчивее.
Кажется, главными коррупционными сферами в России на ближайшие лет пятнадцать (как раз период действия «Основных направлений», разработанных Минэкономразвития) станут любые лазейки, ниши и норы, куда можно спрятать от государства самое дорогое. Не капиталы — детей. И заработки учителя,
