Гламур над бездной
Кризис для нас действительно благотворен, но не потому, что мы так уж резко рванем вверх, а потому, что гордыня наша в последнее время была уж очень очевидна и неприятна. Мы искренне уверили себя и всех, что на фоне остального человечества выглядим триумфаторами — примерно как в 30-е годы прошлого века, с поправкой на масштаб. Тогда американская Великая депрессия — действительно великая, в отличие от нынешней, — выгодно оттеняла нашу социалистическую диктатуру, до которой нам сегодня тоже далеко.
Между тем всемирный финансовый кризис — который, как ожидают многие, положит конец так называемой постиндустриальной экономике — выявил ряд принципиальных вещей, о которых, к сожалению, стали забывать. А надо помнить. Во-первых, многие в России почти уверились, что можно отдыхать и развлекаться вместе со всем миром, а в общие ямы при этом не попадать. Это оказалось не совсем так. Во- вторых, выяснилось, что весь мир готов действовать скоординированно и дружно, а мы со своим вечным желанием перепихнуть ответственность на других выглядим, мягко говоря, некрасиво. В-третьих, наша попытка приписать собственный спад исключительно западным проблемам довольно забавна для любого беспристрастного аналитика, и это тоже полезно: когда бы мы еще увидели свои пропагандистские методы во всей наглядности?
Не думаю, что нынешний кризис серьезно повредит российской экономике. Он выявляет другое — подспудную и всеобщую готовность к потрясениям, чувство незаслуженности нашей стабильности и относительного процветания. Все чувствуют, что живут на болоте, на зыбкой трясине и при первых переменах взрываются ужасными ожиданиями и паническими слухами о сорокарублевом долларе. Весь мир при вести о кризисе мобилизуется и готовится действовать сообща, честно разбирается в своих ошибках и старается их не повторять. И только наш официоз демонстрирует до боли родную смесь шапкозакидательства и паники — лучшую иллюстрацию той дрожащей неуверенности в себе, которую мы так старательно замазывали гламуром.
Все-таки кризис хорош уже тем, что позволяет увидеть себя. Он, конечно, не так внезапен, как дефолт-98, о котором знали только специалисты. И не так глубок, как разруха 1991–1993 годов. Он просто очень огорчителен — прежде всего как очередное свидетельство того нехитрого факта, что страна не изменилась ни на йоту. Разве что в последнее время больше обычного гордилась этим.
И не знаю, как там насчет американской ведущей роли в мире (она может и сохраниться, и отойти в прошлое — на все воля Божья), а эпоха патриотического гламура, видимо, завершилась навсегда. Правда, приходящая ей на смену неприкрытая агрессия и повальная брутальность ничем не лучше — но так уж у нас водится, что плохое побеждается только отвратительным.
Упала, отжалась…
Падает цена на нефть — прекращается сырьевое развитие — мобилизуются свободные мозги — поднимаются технологии — развиваются наука с образованием — зарабатывают те, кто работает, а не те, кому повезло подсосаться к трубе. То есть так бы оно было в идеале.
Нефть, конечно, много раз спасала Россию, и вообще это вещь полезная, не зря Менделеев повторял, что использовать ее в качестве топлива еще хуже, чем топить ассигнациями. Но ежели посмотреть на историю Ближнего Востока, большинства стран ОПЕК, да и нашу собственную, нельзя не признать, что большой ресурс этой маслянистой жидкости редко способствует гуманизму и прогрессу.
Но мы ведь живем внутри иррациональной страны, чем, может быть, и обеспечена ее живучесть. Поэтому следствия удешевления нефти могут быть разнообразны и главным образом чудовищны. Сущность российской экономики точно выражает анекдот: «Папа, водка подорожала, теперь ты станешь меньше пить?» — «Нет, сынок, теперь ты станешь меньше есть». Государственные нужды, проекты и мероприятия, вплоть до самых напрасных и показушных, будут обслуживаться по-прежнему: им никакой кризис не помеха. У правящей партии тоже не будет проблем с финансированием съездов. И борьба с грузинскими террористами и британскими шпионами будет по-прежнему на уровне, ибо в России главные средства традиционно тратятся на фасад. Можно твердо сказать, что все, кроме государства, в России финансируется по остаточному принципу. Это касается не только культуры, которая, в конце концов, должна бы уметь выживать самостоятельно, но и медицины, образования и даже армии, чему мы уже неоднократно были свидетелями.
Правда, когда в 80-х нефть просела всерьез и надолго, Советский Союз, стремительно погружаясь в пучину дефицитов, вроде как затеял перестройку (Горбачев выпустил джинна, прежде чем этот джинн разнес кувшин). Но сегодня ничего подобного ждать не приходится — джинна нет. Весь вышел. Как это получилось, долго объяснять, но революционная энергия в России копится десятилетиями, и сейчас, когда еще свежа память о 90-х, никто не жаждет реформ, даже необходимых. Обычно в эпохи кризисов российское правительство превентивно ужесточает цензуру и отчасти закон, чтобы заранее пресечь возможности для недовольства, и потому падение цены на баррель может в обозримом будущем привести к нескольким показательным процессам против коррупционеров и шпионов… но зачем? И так ведь никто не рыпается. И когда мальчик в очередной раз «станет меньше есть», выходить на улицы будет некому: альтернативный проект еще не вызрел. А надеяться на рост интеллекта и технологий не приходится хотя бы потому, что за 10 лет халявной стабильности и телегипноза мозги у нации значительно разжижились, сравнявшись по консистенции все с той же роковой маслянистой жидкостью. Так что будет все то же самое, только во всех смыслах дешевле.
Чтобы что-нибудь сдвинулось, мало подешевения нефти. Надо, чтобы подорожали какие-нибудь другие вещи вроде ума, независимости и честности.
Спасибо, кризис
Об этом сообщил начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин. И мотив объяснил: от слишком большого количества ГИБДД на дорогах — только пробки.
О связи между гаишниками и пробками в России догадывались давно, но сокращать штат самой любимой в народе милицейской службы задумали почему-то лишь теперь. Однако, как видим, и в депрессии есть своя прелесть: давеча я предсказывал, что ни одна госслужба не сократится, но кризис универсален, как эпидемия. Думаю, многие в России согласились бы временно потерять работу за счастье увидеть бывшего сотрудника ГИБДД, пытающегося трудоустроиться в качестве бомбилы или вышибалы (почему-то мне кажется, что в строители, продавцы или воспитатели детского сада они не пойдут).
