Всем свое время
В селе Солгон (Красноярский край) не стали переходить на зимнее время. Директор местного сельхозпредприятия «Солгонское» Б. Мельниченко учел показатели надоев и расход электричества, и ему стало ясно, что переход на новый режим доения вызывает у коровы стресс. Она, грубо говоря, начинает хуже доиться. А поскольку жителей в Солгоне ровно на 1000 меньше, чем коров (их — 1.700, а жителей — 700), принято было решение подладиться под коров. Люди-то не доятся, не все ли им равно?
Тут же, кстати, и депутат приморского Законодательного собрания Г. Лазарев выступил с революционным предложением сократить разницу между часовыми поясами Москвы и Владивостока. Сейчас, когда бизнесу и власти все чаще приходится летать из Москвы во Владивосток и обратно, такая замена (скажем, с 7 на 4) значительно облегчила бы адаптацию. Думаю, предложение это как-то связано с началом совместной российско-китайской разработки Дальнего Востока и освоением местных территорий силами китайского пролетариата. В Китае, между прочим, на всей территории декретировано единое пекинское время, по нему и живут, независимо от пояса, и не жужжат. Мы длиннее Китая, но, думается, и послушнее по нынешним временам.
Больше того, лично мне переход на зимнее время только мешает. Мне удобнее жить без всякого перехода, и хоть молока я не даю, но от литературы моей, может быть, тоже кому-то польза? А жена, напротив, полноценным человеком себя чувствует с полудня, а ложиться предпочитает в 2 часа ночи: сова совой. Ей бы сдвинуть стрелки часа на три — какая бы настала производительность труда! Младший сын терпеть не может подниматься в школу, ему бы вставать эдак в 9. Мало ли граждан нашей страны, у которых со временем личные отношения.
Не пора ли разрешить каждому — пусть не школьникам, пусть не военным, но хоть взрослым, — жизнь по собственному графику? Если солгонская корова доказала местному председателю, что она лучше доится в условиях летнего времени, каждый из нас, уверен, легко доказал бы начальнику, что идеальную производительность труда он продемонстрировал бы, если б у него 10 часов наступали в полдень, а конец рабочего дня сдвигался бы на два часа назад.
Вы скажете, что это абсурд. И я, пожалуй, соглашусь с вами. Но тогда объясните на милость, если личное время для каждого представляется вам бредом, почему мы спокойно относимся к тому, что решительно у каждого в стране есть личное представление о границах добра и зла, а единых понятий нету? Почему одни позволяют себе жить по таким-то статьям закона, игнорируя остальные, а другие игнорируют закон в целом?
Почему при единой налоговой норме налоги одних радикально отличаются от платежей другой половины населения и почему даже представления о морали — заложенные в нас, казалось бы, генетически, — так широко варьируются в зависимости от зарплаты, национальности и места рождения? Да, Россия — страна 10 часовых поясов, и в Петропавловске-Камчатском всегда полночь, но она же и страна 20 Конституций, 50 Налоговых кодексов, 100 православных катехизисов (не считая бесчисленных сект) и 1.000.000 взаимоисключающих мировоззрений. Чего же вы хотите от такой пестрой территории, утратившей все базовые объединяющие принципы, включая представления о собственной истории?
На добрую память
Он сфотографировался на его фоне, потому что иначе, признался он, жена не поверит… Есть чему не поверить, в общем.
Из всех клинтоновских деяний, включая бурную историю с Моникой, бомбардировки Белграда и поддержка косоваров в борьбе за независимость остаются наиболее сомнительными. Под все послевоенное мироустройство была заложена бомба, и даже те, кто всегда и во всем поддерживали Америку, умолкли в растерянности. Хиросима и Нагасаки — и те, кажется, не вызвали в мире такой волны антиамериканизма.
После российского рекордного марша в Приштину и захвата военного аэродрома (12 июня 1999 года) многие заговорили о риске третьей мировой. Косовский прецедент сделался универсальным оправданием для любых сепаратистов. Режим Милошевича, конечно, пал, но в первые дни бомбежек Белграда популярность покойного Слобо взлетела до небывалых высот.
Символом силы и благородства в глазах всего мира стали не американцы, провозгласившие своей целью борьбу с геноцидом албанского населения, а сербы, стоявшие живыми цепями на белградских ночных мостах. Кто там был прав, а кто виноват — рассудит история, и не раз, кажется, пересудит — такова участь всех балканских конфликтов. Но кто выглядел красиво — запомнили все, и этого уже не перепишешь.
Я, однако, далек от мысли, что единственной целью Клинтона было установление справедливости и предоставление косоварам, как выражаются они сегодня, шанса на лучшую жизнь. Цель его была очевидна — войти в историю не только самым любвеобильным президентом США, но и великим президентом, символом американского влияния, гарантом американского главенства в мире.
Буш-младший, отчетливо сознавая скудость своего интеллектуального ресурса и катастрофическую непопулярность внутри страны, преследовал сходные цели в Ираке, даром что Клинтон — демократ и либерал, а Буш — республиканец и ястреб. Я даже не исключаю, что в Ираке будет стоять памятник Бушу. В Тбилиси, например, уже есть его улица.
Тот факт, что американская поддержка режима Саакашвили привела Грузию к бесспорной для трезвомыслящих наблюдателей национальной катастрофе, никого не остановил. А может, они нарочно назвали улицу в честь Буша, чтоб память была.
Не сомневаюсь, что после российского признания Абхазии и Осетии там тоже появятся улицы Медведева или Путина. И в этом тоже не будет ничего хорошего, поскольку сепаратизм никогда и никого еще не довел до добра, а свобода, конечно, вещь хорошая, но национально-территориальные споры к свободе отношения не имеют. Мы успели в этом как следует убедиться еще в карабахские времена
Вот я и думаю: если отдельным руководителям — прежде всего американским, но подчас и нашим, и прочим — так мучительно хочется остаться в истории регуляторами мирового порядка, может, можно как-то ограничиться установкой памятников? Насколько было бы лучше, если б, вместо бомбежек Белграда, в Приштине попросту установили памятник Клинтону. А в Грузии и Украине, вместо оранжевых и розовых революций, проложили бы улицы Буша. А в Цхинвали сразу поставили бы наших вождей — в любом виде и количестве.
Может, тогда и отпала бы необходимость беспрерывно мериться силой, отстаивая «зоны влияния»?
Нет Дымовского без огневского
Это, как вы понимаете, перефразированный сталинский лозунг: «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики».
