Миссис Мэйсон была пухленькой и милой. Она выглядела безмятежной и добродушной. И говорила с тем же акцентом.
Оба отличались словоохотливостью. Оба в глазах ее отца были совершенно чудовищны. Аннабель прекрасно понимала, что тот факт, что он был им обязан, что должен выдать за их сына ее, свою единственную дочь, должен представляться ему порождением кошмарного сна.
Однако, перед необходимостью выйти замуж за мистера Реджинальда Мэйсона оказался не он.
Аннабель нравились его родители. Всегда нравились. Не то, чтобы ей позволяли иметь с ними какие-либо отношения, но она не могла не слышать рокочущий голос мистера Мэйсона, когда он разговаривал со священником после службы, или его громкий смех, когда он обменивался шутками с почтенными прихожанами их прихода. Как-то раз они с mama привезли заболевшему фермеру корзину с едой и сидели в карете, пока кучер передавал их пожертвование. Хозяйка дома, вышедшая, чтобы поклониться и осыпать их благодарностями, заметила, что их уже навещала миссис Мэйсон, которая почти полчаса просидела с больным. Аннабель пожалела, что они не поступили так же. Их визит больше походил на развлечение. И только казался состраданием.
Сын был их полной противоположностью. Хотя он чем-то походил на мать, это сходство было едва различимым. Он был темноволосым, высоким и стройным, с широкими плечами, узкой талией и бедрами, и длинными мускулистыми ногами. Он был изящен и безукоризненно скроен. Он говорил с изысканным произношением джентльмена. Его безупречно красивое лицо хранило выражение, бывшее чем-то средним между насмешкой и презрением.
Да как он посмел!
– Похоже, леди Аннабель, – начал он, когда им обоим стало ясно, что дверь между гостиной и музыкальной комнатой закрывать не намерены, – наши отцы устроили этот брак.
Он не потрудился понизить голос или скрыть тот факт, что идея была не его.
– Да, – ответила она, высокомерно уставившись на него. Если он намерен глядеть на нее
– Однако, – продолжил он, – еще неделю назад вы были столь настроены выйти замуж за кого-то другого, что даже бежали с ним. С кучером вашего отца, насколько мне известно.
Она поджала губы и, сузив глаза, сердито посмотрела на него.
О, так он решил поиграть с нею?
– Как его звали? – спросил он.
– Томас Тилл, – ответила она. – Полагаю, это все еще его имя.
– Тилл? – скривился он. – И вам понравилось бы быть миссис Аннабель Тилл?
– Полагаю, куда больше, чем быть миссис Аннабель Мэйсон, – резко возразила она, на мгновение забыв про аудиторию за дверью в музыкальной комнате.
Признавая удачный выпад, он слегка склонил голову, бессовестно глядя на нее смеющимися глазами.
– И теперь вы оплакиваете его исчезновение из вашей жизни? – спросил он.
Она поглядела на полуприкрытую дверь, мстительно запоминая его слова.
– Мое решение бежать было ошибочным, – презрительно сказала она. – Оно было опрометчивым и импульсивным.
– Так вы импульсивны по натуре? – спросил он. – И опрометчивы? И непостоянны?
Ох.
Аннабель раздула ноздри и свирепо взглянула на него. В ответ он посмотрел на нее так вежливо, словно спрашивал, не хочет ли она чаю.
Из-за двери в музыкальную комнату послышалось, как один из мужчин гулко прокашлялся под аккомпанемент женского бормотания. И опять тишина.
Ну хорошо, в эту игру можно играть и вдвоем. У нее сузились глаза.
– Я полагаю, вы
Его брови, пару мгновений назад вернувшиеся на свое место, снова вскинулись.
– Действительно, – согласился он, – это смертный грех, и я виновен по всем пунктам.
– Я слыхала, что вам нужна дополнительная комната для всей вашей одежды, так как она уже не помещается в вашей гардеробной. И ваши игорные долги велики настолько, что ими можно целое десятилетие финансировать небольшую страну? Действительно ли вы слабы по своей натуре? И безответственны? И тщеславны?
За дверью в соседнюю комнату послышалось сдавленное мужское фырканье, сопровождаемое женским увещеванием. И тишина.
Пожав губы, он долго и холодно смотрел на нее
– Насколько маленькую страну вы имеете в виду? – спросил он. – Боюсь, ваш информатор может быть склонен к преувеличению, что весьма необычно для сплетен. Половину десятилетия будет точнее. Возможно, три четверти. Но можем ли мы приберечь оскорбления на будущее, когда поженимся? Наши родители, должно быть, с некоторым беспокойством ожидают результатов этой беседы наедине.
– Прошу прощения, – надменно произнесла она, вскидывая подбородок, задрав нос и глядя на него сверху вниз, – но не рановато ли думать о временах, когда мы будем женаты? Я еще не услышала, что вы все же предлагаете мне брак. И, конечно же, еще не приняла это предложение.
– Но вам придется. И выслушать мое предложение и принять его. По существу, у вас нет выбора, не так ли? Тилл сейчас, вероятно, на полпути к американскому Дикому Западу и останавливаться не собирается.
– У меня точно такой же выбор, как и у вас. Я слыхала, что мужчине могут начать серьезно угрожать кредиторы, если за ним не стоит отец, готовый заплатить долг.
В наступившей тишине он медленно кивнул.
– Туше, – признал он. – Как вижу, наши уверены, что этот брак совершается на небесах. И, несомненно, мы будем счастливо жить-поживать. Есть ли другие клише, чтобы лучше описать блаженство нашего будущего союза?
– Любовь до гроба? – предложила она. – Душа в душу?
– Не стоит преувеличивать, – твердо ответил он, а затем, широко шагая, пересек комнату и остановился в футе от нее.
Аннабель пришлось закинуть голову назад, чтобы взглянуть ему в лицо. Она вдохнула запах его одеколона, почувствовала тепло его тела. Она сглотнула и сразу же пожалела, что не сдержалась. Звук, казалось, отразился от стен комнаты.
Он казался очень крупным и… очень мужественным.
– Скажите мне, леди Аннабель, вы все еще испытываете к Тиллу нежные чувства?
Ее глаза снова сузились.
– Да, – ответила она. – А скажите мне, мистер Мэйсон, вы нуждаетесь во всей той одежде, что купили?
– Да, – уголок его рта приподнялся в насмешливой улыбке. – Особенно в
