четверти, остальные – представительства и готовые компании оффшорного типа. Два миллиарда чистых денег в год.
– Ах ты ж Боже мой...
– Это только нам с величеством в карман. А налоги все в бюджет идут. Около сорока миллиардов. Плюс зарубежные активы и поступления. Жить можно, Андрюшка. И работать, как положено! А вот там, чуть подальше, штаб-квартиры Монархической Ассамблеи, Пражского Альянса и новый аэропорт. Так вот и живем. А Злата Прага как стояла, так и стоит нетронутая, крышами краснеет и шпилями блестит. Дюхон, это мой город! Ты понимаешь или нет?!
– Честно? Ни хрена не понимаю. Как тебе это удалось?!
– Ах, дружище, скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Мы начали с самого начала. С кадровой политики. И амнистии.
– Какой амнистии?
– Ну, давай я тебе изложу идею. Так сказать, пунктиром. На самом деле все было, конечно же, гораздо сложнее и драматичнее, но идея была проста, как мычание. Так вот. Мы объявили широчайшую амнистию доходов для сотрудников правоохранных структур, таможенных органов, вообще всего чиновного люда. В некоторых ведомствах мы увеличили зарплату в десять раз. Мы просто сказали: ребята, мы знаем, вы берете в лапу. Мы ничего не станем у вас отбирать. Мы даем вам целый год на раздумья, как жить дальше. За это время вы должны прийти в отделы внутренних расследований, созданные в каждом ведомстве, и дать подписку о том, что вы начинаете работать честно. После этого вы представляете подробнейшую декларацию об имуществе и банковских счетах, – все это, повторяю, остается в вашем распоряжении – и выкладываете все, что связано с вашими услугами разнообразным преступным сообществам. Тот, кто сделает так, сохранит свой пост, имущество, репутацию в обществе. Параллельно мы собираем досье на всех, и тот, кто не решится прийти добровольно, – ну, ребята, пеняйте на себя, я же предупреждал.
– И результат?!
– Ты сам видишь. Нам пришлось уволить чуть больше тысячи человек. Ну, уволить... Это эвфемизм, конечно.
– То есть?
– То есть.
– Нет, – Андрей развернулся на сиденье. – Я слышал, но... Нет.
– Да, друг мой, – Майзель громко вздохнул и оскалился, – страшно. – Увы. Только так можно доказать серьезность своих намерений. Но остальные – в порядке. Некоторые работают и поныне. Мало того. Мы перекрыли весь кислород всяким мафиям, просто в один день. Мы сказали нашим полицейским: ты получаешь вторую зарплату в банде? Это не проблема. Мы заплатим тебе десять зарплат. А банда больше не может тебя шантажировать, потому что мы знаем о тебе все то, что знают они, и ты им больше ничего не должен. И мы не шлепнем тебя, как белку, если ты дашь нам присягу на верность. Бандиты продолжают давить на тебя и угрожать? Назначь им встречу и пригласи нас. Мы просверлим по паре дырок в двух десятках голов, остальные просто побегут отсюда, как мореные тараканы. Так и произошло, кстати.
– Почему во всех остальных странах так не поступают, если это действительно настолько эффективно?
– Ни у кого нет столько денег. Столько свободных денег, как было у нас, в самом начале. Это раз. Невозможно в развитой стране увеличить целой категории работников зарплату в десяток раз. Любой бюджет просто рухнет. А здесь это было возможно – при средней зарплате меньше полсотни долларов в тот момент и при массированных инвестиционных вливаниях.
– Ну... Так просто?
– Так просто. Надо только выкинуть на помойку прекраснодушные бредни о правовом государстве. Ибо у подонков есть только одно право – на кубометр под землей. Это мое собственное гениальное открытие в области права. Я намереваюсь когда-нибудь получить за него Нобелевку. Обязательно. Вот как хотите.
– И что – этого оказалось достаточно, чтобы покончить с оргпреступностью?
– В общем, да. Конечно, фактор личного участия тому немало тоже способствовал.
– Что? Ты?! Перестань!
– Ты плохо знаешь меня, дружище. Я не просто делал это – я делал это с большим удовольствием. Я хорошо подготовился. Еще в Лондоне. Я выходил из своего черного, как смерть, «стосорокета» с мигалками в первом экспериментальном образце экзоскафандра, в кевларовом плаще и с двумя армейскими «Глоками» тридцать восьмого калибра с глушителями и магазинами на сорок патронов. И мочил эту мразь, не отходя от кассы. Так, что они побежали. Потому что круче них никого не было здесь раньше. Они думали, что так будет теперь всегда. Что они положили эту страну себе в карман. Сначала задавили танками в шестьдесят восьмом, а теперь замордовали своим накатом, наглой силой отморозков с волынами, легкими на выстрел, с дурными нефтегазовыми бабками. А вот и вряд ли. Не вышло.
– Дан... Прекрати. Это даже не смешно.
– Я и не собирался тебя веселить. Я тебе рассказываю, что здесь происходило. За полгода мы вымели все углы в стране. Здесь больше нет мафии, дружище. Ни русской, ни чеченской, ни азербайджанской, ни цыганской. Никакой. И никакая другая не пришла им на смену. Потому что все хотят жить и заниматься любовью. И у нас теперь тихо, очень чисто и очень спокойно.
– Ты?! Ты это делал? Нет, это просто...
– Ну, не я один. Но я тоже. Конечно, я столько в жизни никогда не болтал и не уговаривал никого, как тогда, в период подготовки. Это сейчас каждое мое слово ловят на лету. Ах, Дюхон, – Майзель прищелкнул языком и мечтательно усмехнулся. – Я был тогда такой молодой! И король был молод. Мы быстренько купили ангар в промзоне, поставили охрану, тарелки приемников и излучателей, наладили связь. Первая сотовая сеть, телефоны размером и весом с подвесной магазин к станковому пулемету Калашникова! Как мы носились тогда по всей стране! Иногда я жалею о том, что все кончилось. Правда. Столько адреналина не выхлестывалось мне в кровь с тех пор никогда.
– И что, это как-то удается контролировать?!
– Да была же вся инфраструктура. Мы только оснастили ее новыми техническими средствами. И подняли мотивацию не на порядок даже – на десять. Мы не входим ни в какие шенгенские зоны, визы для граждан стран, не входящих в Пражский Альянс, выдаются через посольства, для всех остальных – на границе, пограничники с такими приборчиками ходят, сканерами отпечатков. Виза тоже имеет штрих-код, подделать визу невозможно. Подъезжает, скажем, автомобиль к границе. Все, кто старше шестнадцати, пожалуйте ручку на сканер. Проверка занимает несколько секунд. Все в порядке – следуйте дальше. Не в порядке – разворот и до свидания. Каждый въехавший автомобиль получает наклейку на лобовое стекло со штрих- кодом. По внешним признакам он расшифровке не поддается. Все правонарушения, совершенные в стране, регистрируются и попадают в центр обработки вместе с отпечатками. И фейс-контроль. Обязательно.
– Ну, допустим. А как получается контролировать доходы?
– Это тоже было продумано. У нас теперь практически нет оборота наличных денег. Ну, то есть он, конечно же, есть, но составляет менее двух процентов от массы денежного оборота в стране. Мы даже каждому туристу предлагаем открыть банковский счет и положить на него все деньги, которые он с собой привез, потому что наличные в нашей стране просто не нужны. Операции проходят через платежные карты, то есть через банковские счета. Поэтому ничего невозможно укрыть. Как ты знаешь, у нас очень низкие налоги, самые низкие в мире для реального сектора экономики. И НДС очень маленький – пять процентов. Поэтому у нас тут экономический рай вместе с экономическим бумом. Уже много лет. А нашим чиновникам неинтересно, небезопасно – смертельно небезопасно, и им это отлично известно, – да и попросту негде воровать. Их мало и они исполняют приказы, а не издают их. И зарплаты у них поэтому просто умопомрачительные. Нигде таких нет. Поэтому у нас мало полицейских, они экипированы лучше всех полицейских в мире и зарплаты у них тоже умопомрачительные. И в бандитов, если таковые вдруг заводятся, они сначала стреляют, а потом выясняют, собирался ли он что-нибудь сделать или просто чисто так прогуливался.
– И во сколько тебе все это обошлось?
– Да какая разница?! Андрюшка, ты пойми. Цель состояла в том, чтобы доказать всем: много денег – всего-навсего инструмент для каких-то очень правильных вещей. Чтобы людям жилось удобно в этом мире, понимаешь? Я знаю, в это мало кто верит. Мало кто допускает, что мною двигают какие-то иные мотивы,
