Новая жизнь. Божественная комедия

Хулой врагу, которого гложу,
Я рад вещать и плакать в то же время.

10 Не знаю, кто ты, как прошел межу
Печальных стран, откуда нет возврата,
Но ты тосканец, как на слух сужу.

13 Я графом Уголино был когда-то,
Архиепископом Руджери — он;[600]
Недаром здесь мы ближе, чем два брата.

16 Что я злодейски был им обойден,
Ему доверясь, заточен как пленник,
Потом убит, — известно испокон;

19 Но ни один не ведал современник
Про то, как смерть моя была страшна.
Внемли и знай, что сделал мой изменник.

22 В отверстье клетки — с той поры она
Голодной Башней называться стала,
И многим в ней неволя суждена —

25 Я новых лун перевидал немало,
Когда зловещий сон меня потряс,
Грядущего разверзши покрывало.

28 Он, с ловчими, — так снилось мне в тот час, —
Гнал волка и волчат от их стоянки
К холму, что Лукку заслонил от нас;

31 Усердных псиц задорил дух приманки,[601]
А головными впереди неслись
Гваланди, и Сисмонди, и Ланфранки.[602]

34 Отцу и детям было не спастись:
Охотникам досталась их потреба,
И в ребра зубы острые впились.

37 Очнувшись раньше, чем зарделось небо,
Я услыхал, как, мучимые сном,
Мои четыре сына[603] просят хлеба.

40 Когда без слез ты слушаешь о том,
Что этим стоном сердцу возвещалось, —
Ты плакал ли когда-нибудь о чем?

43 Они проснулись; время приближалось,
Когда тюремщик пищу подает,
И мысль у всех недавним сном терзалась.[604]

46 И вдруг я слышу — забивают вход
Ужасной башни; я глядел, застылый,
На сыновей; я чувствовал, что вот —

49 Я каменею, и стонать нет силы;
Стонали дети; Ансельмуччо мой
Спросил: «Отец, что ты так смотришь, милый?»

52 Но я не плакал; молча, как немой,
Провел весь день и ночь, пока денница
Не вышла с новым солнцем в мир земной.

55 Когда луча ничтожная частица
Проникла в скорбный склеп и я открыл,
Каков я сам, взглянув на эти лица, —

58 Себе я пальцы в муке укусил.
Им думалось, что это голод нудит
Меня кусать; и каждый, встав, просил:

61 «Отец, ешь нас, нам это легче будет;
Ты дал нам эти жалкие тела, —
Возьми их сам; так справедливость судит».

64 Но я утих, чтоб им не делать зла.
В безмолвье день, за ним другой промчался.
Зачем, земля, ты нас не пожрала!