127 И чтоб тебе еще приятней былоСнять у меня стеклянный полог с глаз,Знай, что, едва предательство свершила,130 Как я, душа, вселяется тотчасЕй в тело бес, и в нем он остается,Доколе срок для плоти не угас.133 Душа катится вниз, на дно колодца.Еще, быть может, к мертвым не причлиИ ту, что там за мной от стужи жмется.136 Ты это должен знать, раз ты с земли:Он звался Бранка д'Орья;[617] наша братьяС ним свыклась, годы вместе провели».139 «Что это правда, мало вероятья, —Сказал я. — Бранка д'Орья жив, здоров,Он ест, и пьет, и спит, и носит платья».142 И дух в ответ: «В смолой кипящий ровЕще Микеле Цанке не направил,С землею разлучась, своих шагов,145 Как этот беса во плоти оставилВзамен себя, с сородичем одним,С которым вместе он себя прославил.[618]148 Но руку протяни к глазам моим,Открой мне их!» И я рукой не двинул,И было доблестью быть подлым с ним.151 О генуэзцы, вы, в чьем сердце минулПоследний стыд и все осквернено,Зачем ваш род еще с земли не сгинул?154 С гнуснейшим из романцев[619] заодноЯ встретил одного из вас,[620] которыйДушой в Коците погружен давно,157 А телом здесь обманывает взоры.ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ1 Vexilla regis prodeunt inferni[621]Навстречу нам, — сказал учитель. — Вот,Смотри, уже он виден в этой черни».4 Когда на нашем небе ночь встаетИли в тумане меркнет ясность взгляда,Так мельница вдали крылами бьет,7 Как здесь во мгле встававшая громада.Я хоронился за вождем, как мог,Чтобы от ветра мне была пощада.10 Мы были там, — мне страшно этих строк, —Где тени в недрах ледяного слояСквозят глубоко, как в стекле сучок.13 Одни лежат; другие вмерзли стоя,Кто вверх, кто книзу головой застыв;А кто — дугой, лицо ступнями кроя.[622]16 В безмолвии дальнейший путь свершивИ пожелав, чтобы мой взгляд окинулТого, кто был когда-то так красив,19 Учитель мой вперед меня подвинул,Сказав: «Вот Дит[623], вот мы пришли туда,Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул».22 Как холоден и слаб я стал тогда,Не спрашивай, читатель; речь — убоже;Писать о том не стоит и труда.25 Я не был мертв, и жив я не был тоже;
