выдать замуж.
– За человека, которого вы не любите? – оживилась Бетси, ее глаза вспыхнули от предвкушения романтической истории.
– Вот именно! – подтвердила Джорджина. – За человека, которого никто не сможет полюбить, кроме его матери. А уж она-то его обожает.
Она поймала себя на мысли, что сейчас не время делать признания, даже если Бетси Мотт окажется особой, которой можно доверять. Но Бетси не так легко было остановить.
– Как это грустно! – воскликнула она. – Знаете, с тех пор как я узнала от миссис Квинливен о вашем приезде, я все время думала о вас. Я представляла, что вы похожи на вашу кузину Нолу, но теперь вижу, что вы совсем другая. Вы намного храбрее ее, ведь вы не побоялись пойти против вашей семьи, когда вас хотели заставить выйти замуж за такого мужчину!
– Его трудно назвать мужчиной, – возразила Джорджина. – Ему всего лишь двадцать, а выглядит он на восемнадцать, к тому же он чрезвычайно глуп. А что касается Нолы, то это чепуха. Я ведь не сбегала из дома!
– Да, но ведь мистер Шеннон женился на ней, – благоразумно напомнила Бетси. – Мама всегда говорила, что в один прекрасный день Нола нарвется на мужчину, который попадется на ее удочку… Знаете, она всегда была невероятной кокеткой и мечтала, чтобы все мужчины вокруг увивались за ней. Но здесь все знали, что она лишь флиртует, и не относились к этому серьезно… – Наклонившись к Джорджине, Бетси тихо спросила: – Но что он представляет собой на самом деле? Неужели необыкновенно хорош?
– Он самый большой нахал и грубиян, которого мне только доводилось видеть, – отчеканила Джорджина. И замолчала, потому что в дверях появился Хиггинс.
– Леди Элиза Малладон, – объявил он, и с этими словами в комнату вошла женщина лет тридцати, в модном платье вишневого цвета, корсаж которого был украшен розовым шарфом с вишневыми полосками. При первом взгляде на даму Джорджина едва ли сочла, что ее лицо под высоким капором с перьями было красивым, поскольку нос был явно курносым, губы чрезмерно полными, а карие глаза слишком выпуклыми. Но леди Элиза не пробыла в комнате и пяти минут, как по ее манере поведения стало ясно, что она привыкла играть роль первой красавицы. Своей излишней разговорчивостью она подавила все попытки Джорджины проявить себя хозяйкой и сразу же дала понять, что поскольку она близко знакома с обитателями «Дубов», то сочла возможным оказать им честь своим посещением.
Она приветствовала мисс Мотт со снисходительной любезностью и после нескольких довольно формальных вопросов о здоровье миссис Квинливен обратилась к Джорджине:
– Хиггинс говорит, что у вас в доме Шеннон! Представляю, сколько хлопот он вам доставил! Но это очень на него похоже! Он никогда ни с кем не считался. – Она взяла рюмку наливки и уютно расположилась на диване. – Скажите, что вы о нем думаете, моя дорогая? Разумеется, нельзя не признать, что он по- своему привлекателен.
– Я не нахожу его таким, мадам, – откровенно призналась Джорджина.
Леди Элиза удивленно подняла брови:
– Нет? Видимо, он повел себя с вами не слишком учтиво… Но, видите ли, мое дорогое дитя, хоть его лицо слегка грубовато, он обладает великолепной фигурой! Кертан – старый граф – в свое время считался Адонисом… хотя, возможно, такой образ не совсем подходит для мужчины с чересчур жестким характером. А Шеннон, говорят, его точная копия.
Джорджине был не по душе такой поворот беседы, особенно если учесть, что фривольность, с которой леди Элиза позволяла себе обсуждать человека, в доме которого находилась, была не менее дурного вкуса, чем грубость самого Шеннона. Поэтому она испытала явное облегчение, когда леди Мотт вернулась в библиотеку.
– О, Элиза! Вы здесь! – наградив леди Элизу не слишком любезным взглядом, воскликнула она. – Должна сказать, что вы меня удивляете. Я думала, вы никогда не встаете раньше полудня.
– Чепуха, – поспешила возразить леди Элиза. – Разумеется, я сразу же отправилась сюда, как только услышала о несчастье с бедняжкой Беллой!
– Скорее всего, вы решили собственными глазами посмотреть на то, что здесь происходит, – язвительно заметила леди Мотт, пресекая дальнейшие объяснения леди Элизы. – Должна вам сказать, что я никогда не видела такого неловкого положения, в котором очутилась Белла! Бедняжка лежит с вывихнутой ногой в постели, в то время как этот наглец явился сюда хозяйничать! Будь я на ее месте, я бы не осталась с ним под одной крышей ни единой ночи, даже если бы меня снесли отсюда в могилу!
Леди Элиза засмеялась.
– О, Люсинда, вы, право, слишком суровы! – возразила она. – Шеннон не съел бы вас! А что касается мисс Пауэр… О, я не думаю, что он повторно решился бы на скандал в одной и той же семье…
– Разумеется, нет, – отрезала леди Мотт, – потому что я забираю Джорджину с собой.
Джорджина решила, что это уж слишком, – она не желала становиться предметом препирательства двух дам, как если бы была ребенком.
– Что касается вашего приглашения, леди Мотт, – с достоинством начала она, – я высоко ценю его, но считаю своим долгом не покидать тетю Беллу.
– Да что такое вы говорите! – удивленно воскликнула леди Мотт. – Я только что говорила об этом с Беллой, и она согласна, что вам необходимо покинуть этот дом.
– Но я не ребенок, леди Мотт!
Леди Элиза снова разразилась заливистым смехом.
– Нет, разумеется, вы не ребенок! Именно поэтому Люсинда и боится оставлять вас здесь. – Она сидела лицом к двери, и в следующий момент ее лицо оживилось и приняло игривое выражение. – А вот и сам хозяин! Дайте нам увидеться с ним! Сэр, сэр! Разве вы не хотите поздороваться с вашими гостями?
Проследив за взглядом леди Элизы, Джорджина увидела Шеннона в дверях библиотеки. За ним, прихрамывая, следовал Брендон. Шеннон бросил на гостей хмурый взгляд, свидетельствовавший о том, что ни леди Мотт, ни леди Элиза не пользовались его симпатией.
– Доброе утро, дамы, – поздоровался он с той самой холодной надменностью, которая так раздражала Джорджину.
Она удивилась, что леди Элиза, казалось, совсем не обратила на это внимания, поскольку небрежно протянула ему руку и сказала:
– Как вижу, вы ничуть не изменились, Шеннон! Все такой же несносный! Разве у вас нет сочувствия к бедной миссис Квинливен? Бедняжка лежит в постели, а вы хозяйничаете в ее доме…
– Ошибаетесь, леди Элиза, это мой дом, – возразил Шеннон.
Он проигнорировал легкий жест леди Элизы, приглашавший его сесть рядом с ней на диван, и вместо этого прошел к камину, у которого встал, опершись о него плечом и засунув руки в карманы.
– Я весьма сочувствую миссис Квинливен, – продолжил он, – именно по этой причине я и приехал сюда, чтобы не дать поместью окончательно развалиться.
– Глупости, – фыркнула недовольно леди Мотт. Но тут Брендон поспешил на помощь своему новому патрону.
– Сэр прав! Он провел все утро, наводя здесь порядок! – Молодой человек скривился в усмешке. – Теперь даже повариха смотрит ему в рот, и, как результат, у нас сегодня готовится вполне сносный обед вместо того месива, которое нам пришлось есть вчера.
Джорджина решила, что в данной ситуации она снова должна взять на себя роль хозяйки, и, желая показать, что лишь крайняя необходимость заставляет ее признавать присутствие мистера Шеннона, попыталась обратить его внимание на леди Мотт с дочерью. Но леди Мотт встала и твердо заявила:
– Мы пришли не к вам, мистер Шеннон, а к миссис Квинливен и мисс Пауэр. Джорджина, дорогая, если вы прикажете слугам прислать ваши вещи после полудня, то сможете уехать с нами прямо сейчас.
Брови Шеннона поползли вверх, и он перевел глаза на Джорджину.
– Вы покидаете нас, мисс Пауэр? – спросил он, как ей показалось, без малейшего намека на заинтересованность.
– Нет! – поспешно возразила она. – Я не… Леди Мотт, поверьте, я искренне ценю вашу любезность, но при сложившихся обстоятельствах я не чувствую себя вправе оставлять тетю одну. – Она заметила, как брови Шеннона снова поползли вверх, что рассердило ее еще больше. – Нет, хотя я с огромной радостью
