кислотой.
Дух стремительно канул вниз, возвращаясь в тело, обездвижено лежащее на металлическом полу.
Сознание вернулось обратно в его голову, глаза автоматически открылись, по зрачкам пробежались зеленые с черными разводами огоньки. Конечности конвульсивно задрожали, тело изогнулось, упираясь затылком в пол и приподнимая позвоночник. По венам двинулась остывающая и затвердевшая уже кровь, нервные окончания наполнились разрядами, грудь расширилась, вздымаясь, сердце застучало, а в пятках проснулось что-то новое, подаренное вселенной.
Антон воскрес, поднимаясь сначала на колени, а потом уже приходя в себя и покачиваясь на равных ногах. Перед его глазами в воздухе высели два меча. Один из них, длиной не больше локтя, как раз выходил из раскрывшегося, словно шелуха арбузного семени, кислотника. Он был совсем серым — жидкость, которая пузырилась в нем, не имела зеленых составляющих. На его лезвие горели ровным красным светом витиеватые буквы: «Я создан для смерти, чтобы нести жизнь».
Точная копия большого кислотника вибрировала, тихо гудя в воздухе, так и просясь в руки. От клинка веяло чем-то близким, знакомым, словно от родного очага в маленькой отцовской хижине. Будто от теплой материнской груди, в которой протекают животворные соки.
Антон взял тот, что поменьше и вышел из корабля. Другое оружие просвистело на лету возле его уха — побратим спешил к своему одинокому Паладину.
Инквизиторы стояли спокойно, построившись в ровную шеренгу. Каждый из них сжимал в руках свое оружие, с которым начинал тренировки и должен был умереть. Их плащи едва заметно колебались, как от дуновения ветра, которого под силовым пологом быть не могло в помине. Это двигалась невидимая плазма загадочных священных аур священников, подаренных каждому послушнику доброй троицей богов.
За спинами врагов гордо возвышалась угловатая крепость Церкви. Все четыре крыла этого крестообразного сооружения пронзали вакуум, словно громадное распятие на фоне бесконечного, испещренного мелкими брызгами звезд пространства. Круглый центр поблескивал всевозможными датчиками и габаритными огоньками. От центральной палубы по лучам креста то и дело пробегали плазменные разряды защитных экранов, толщина каждого была вдесятеро больше, чем рост рядового взрослого обывателя империи.
Пред ними резво переминались с ноги на ногу двое пиратов — огромный, заросший по всему телу длинными волосами, как горилла, юнга. Рядом с ним подпрыгивал от нетерпения невысокий, но довольно коренастый д‘жабс,[6] пощелкивающий внушительными ядовитыми клешнями. Выходцы из этой расы нуждались в постоянной подпитке энергией, поэтому во вспомогательных карманах на спине у него искрились три комплекта батарей. Парный хвост, а также покрытые фиолетовой кислотой клешни щелкали о твердое покрытие платформы, высекая искры.
— Выдвижение инопланетных существ, не являющихся гуманоидами, претит дуэльному межзвездному кодексу. — Раздался вокруг голос инквизиторского корабля. — Или удалите бойца, или мы примем меры.
— Принимайте, — пискливо прощелкал скорпион, укладываясь животом на пол и щетинясь острыми конечностями. Его волосатый напарник согласно закивал, что-то неразборчиво бормоча. Из его бессвязной речи легко угадывалось, что родиной, судя по длинным, выступающим далеко за линию подбородка, клыкам, мутанта была одна из восьми Норвегий в зените Известной вселенной. Он вводил себя в состояние берсерка, из уголков его заросших губ брызнула белая пена, почти незаметная на фоне белесого д‘жабса.
Клипард удивился своему далекому родственнику, ведь в документах детского дома, где он провел значительное время из унылой юности, значилось, что его — младенца, подбросила женщина-викинг с татуированными щеками и белыми волосами.
— Потише, Зверюга, — щелкнул членистоногий. — Мы разорвем их в клочья и без колдовского бешенства. Вон у друзей есть целых два послушника Ордена. Каждый из них проглотит натощак целую такую крепость-крест и не подавится.
— Убью, — утробно рычал волосатик. — Раскромсаю!
От центра крепости отделилась еще одна платформа, поменьше. Она на малой скорости скользнула к арене и вошла под ее силовой полог. Территория для драки серьезно увеличилась, как и число врагов. На подоспевшей вспомогательной площадке находились еще десятеро инквизиторов.
— Вот это справедливость! — правдиво восхитился скорпион. — С другой стороны, мяса будет побольше! — Его закованные в броню жвала задвигались в предвкушении добычи.
Из центра инквизиторского корабля мелькнула горящая зеленая ракета.
Бой начался.
Глава 8
«Что может быть лучше жизни? Только я!»
Не успел еще д‘жабс высоко подпрыгнуть и броситься на своего врага, как послушник Ордена схватился за грудь и упал, крепко вцепившись руками в собственные пятки.
— Два меча, — прошептал он. Его глаза заволокло паволокой безумия. — Быть того не может!
Взрослый кислотник, бросившийся из нутра шлюзовой камеры на помощь побратиму, испуганно загудел, извлекая свое лезвие из тела в красном, которое посмело поднять руку на бившегося в нервном срыве Стигнея. Он полетел к побратиму, отбрасывая Инквизиторов, которые целой кучей кинулись на монаха.
Сжимая свой короткий меч, а, скорее, кинжал, Антон рванулся, было, на противников, но тут же был сбит с ног тяжелой ладонью.
Берсерк, раскидывая своих союзников, одним прыжком оказался перед церковниками. Вооруженный лишь огромным молотом, вообще без пневматических, или механических усилителей на длинной ручке, он орудовал им, как зубочисткой. На толстом рабочем окончании оружия были проделаны специальные отверстия. Они издавали леденящий душу звук, соединяя в себе трения пенопласта по стеклу, визг баньши и многих других устрашающих звуков.
Вжик — и первая жертва в красном балахоне падает на колени с разбитой грудью. Над головой гиганта пролетел щелкающий скорпион, бешено вращающий конечностями. Секунды две, отбиваясь от двуручных секир, и принимая удары на твердые фиолетовые клешни, он выскочил из свалки, а наземь упал один красный крестоносец, лишенный ноги. Еще двое его товарищей завалились следом. Один — с перерезанным горлом, а второй разглядывая огромную дыру пониже пупка, именно в это место, незаметно для человеческого глаза, вошло и вышло покрытое кислотами жало.
Капитан не обращал внимания на лежащего монаха, вокруг которого в смертельных вихрях носился кислотник. Возле него, почти прикасаясь к подошвам Стигнея, уже валялось бесформенной грудой красное тело.
Набросившись сразу на двух врагов, Клипард тотчас же об этом пожалел. Ему, как назло, попались явно не худшая парочка противников. Короткий клинок не позволял капитану приблизиться к инквизиторам, один из которых не подпускал его длинным силовым копьем, а второй периодически старался достать своей двуручной секирой.
«Погоди», пронеслось в его мозгу. «Я недавно родился, а ты немедленно полез в драку! Ты хоть в курсе, что нам с тобой надлежало, полгода находится в глубокой медитации, подстраиваясь к побратиму!» Антон молчал, лишь его сердце билось в бешеном темпе, чтобы не рухнуть от ударов тяжелой секиры. И в пятках горело так, словно там пытаются прорости дюзы.
— Ну вот, — облегченно вздохнул кислотник. — Наконец-то я подстроился к тебе, тай-цзин, хотя мне надлежит медаль, за проделанное дело на протяжении нескольких минут, а не месяцев. Теперь мы навеки
