– Вы глупы: Вишенка такое же имя, как и всякое.
Девицы опять хохочут, а потом обращаются к полной женщине:
– Нам есть хочется, прикажите, пожалуйста, подавать ужин.
– Еще минутку подождем этого негодяя Мино, а вот, кстати, это, верно, он. Да вот и Гриньдон.
Маленькая собачка, виляя хвостом, вбежала в комнату, стала ко всем ласкаться и, вскочив на колени хозяйки, принялась лизать ее руки, щеки и даже рот. Наконец она надоела своими ласками, что та ее сгоняет, приговаривая:
– Довольно, довольно, Гриньдон, ты рад, что вернулся, ты больше, кажется, ко мне привязан, чем к твоему хозяину. А-а, вот и он идет!
В комнату вошел немолодой мужчина лет сорока пяти, но сохранивший подвижность и стройность молодого человека: он хорошо сложен, заметно, что когда-то был и недурен, но видно, что пожил в своей жизни, и потому надо долго в него всматриваться, чтобы отыскать следы прежней красоты. У него тусклые глубоко сидящие глаза, выдающиеся скулы, морщины на лице, впавшие щеки по причине недостатка зубов, нос обвислый и синий, резко выделяющийся на мертво-бледном лице. Из осанки его видно, что он был когда-то львом и теперь пришел в то положение, о котором лучше помолчать. По платью его, которое хотя хорошо на нем сидит, но теперь уже сильно поношенное и с пятнами, по манерам, по размашистой манере, с которой он надевает свою сильно потертую шляпу, наконец по ловкости и особенному шику, с которым владеет своею тросточкою, видно, что время его миновало и кроме страшной пустоты, нахальной смелости и дерзости ничего у него не осталось. Развалившись широко на диване и заложив ногу на ногу, наш истощенный франт, именующийся господин Мино, восклицает:
– Я устал до изнеможения! Вообразите, я провожал Дежониру от ворот Сен-Мартен до дому, каково удовольствие.
– А с какой стати берешь на себя этот труд? Что ты за провожатый для Дежониры? Разве для того я тебя содержу, а?
– Черт возьми, моя милая, так следовало, я обязан был, не удивляйся моей рыцарской вежливости, вот как это было: проходя мимо ворот Сен-Мартен, вижу, впереди идет Дежонира, а за ней какой-то сверхштатный франт, в старом пальто и без перчаток, явно преследовавший ее. Я, прибавив шагу, слышу его предложения Дежонире, она их не принимает, и он даже не зовет извозчика для нее, а пешочком изволит забавляться. Меня вывело это из терпения, подхожу к ней, она меня сразу узнала и с удовольствием повисла на моей руке. Франт этот не оставляет нас; начинает говорить мне дерзости; доискивается, как будто прав каких-то в отношении Дежониры; разговор мой с ним идет все крупнее и крупнее, наконец он делает мне вызов и предлагает место и секундантов. Я, конечно, насмехаясь над ним, сказал, что принимаю вызов и как он, так и его секундант могут явиться с каким угодно оружием, но я кроме хлыста ничего не возьму и им постараюсь их разогнать, – испугался мой франт и дай бог ноги бежать.
– Однако у тебя какой-то шрам на лбу заметен.
– Верно, своей палкой неосторожно задел, когда поднял ее на этого господина.
– Ты вернулся пешком?
– Конечно.
– Кажется, Дежонира могла бы за твои услуги нанять коляску?
– У нее денег нет.
– У тебя зато были, разве ты проел все сто су?
– Нет, я их проиграл, да еще ходил покурить.
– Все ты тратишь напрасно.
– Как я голоден, черт возьми! Это ужасно! Сделаю надлежащую честь вашему ужину. А-а, ба, что я вижу! Новенькая? Какие у нее глазки, какая осанка! Поди сюда, милочка, дай на тебя посмотреть. – С этими словами обратился Мино к Вишенке.
Молодая девушка смотрела на него с удивлением, но не пошевельнулась даже. Хозяйка при последних словах Мино делала ему разные знаки, но он не понимал их, наконец она закричала:
– Мино, закрой свой рот, ты болтаешь как попугай! Эта барышня искала меблированную комнату. Беренис ее встретила и привела ко мне.
Я требую, чтоб с ней обращались с должным уважением.
– Отлично, мамаша! Я со всею вежливостью рассыплюсь у ног этой барышни.
– Она в ней не нуждается, сбереги ее лучше для меня.
– А можно узнать имя этой прелестной девицы?
– Будешь подбирать еще сладкие названия! Барышню зовут Вишенка, доволен ли ты?
– Лучше бы назвали ее амурчиком.
– Зададут тебе, старый волокита, амурчика! Погоди…
– Что за чутье у этого Гриньдана, как он увивается около красавицы…
– Гриньдан хвостом выражает к ней свое расположение, – смеется Ралез.
– Видно, что я его дрессировал. Мне бы сделаться учителем собак.
– Что это, барышня, вы немы? Я еще не слышал вашего голоса, но надеюсь, что за ужином его услышу, – близко наклоняся к Вишенке, произнес Мино.
– Я не буду ужинать, – ответила она, смущенная обращением с ней Мино.
– Как, вы не ужинаете?! Это очень мило! В каком бы положении вы ни находились, а все же ужинать необходимо. Вот я, например, по крайней мере двадцать раз был на дуэли и не менее тридцати наглецов отправил на тот свет.
– Стало быть, по полтора наглеца пришлось на всякую дуэль, – шепчет Радез.
– Не возражать на малые неточности в рассказе! – кричит Мано. – Знаете ли, барышня, я никогда не ужинаю с таким удовольствием, как накануне вызова, можете спросить у госпожи Ганкрет, вашей почтенной хозяйки, она видала меня за едой.
– О! Да, за едой тебе равных нет! – восклицает Ганкрет. – Пошел вон, Гриньдан, не надоедай барышне, она, может быть, собак не любит.
– Я люблю всех животных, – отвечает Вишенка, лаская собаку.
– Это очень похвально! – поворачиваясь на каблуках, восклицает Мино. – У меня же страшное желание кого-нибудь потормошить.
– Комната для барышни готова! – кричит появившаяся в дверях служанка.
– Хорошо, Жолиса, сейчас ее проводишь.
Вишенка встала и хотела удалиться, но Мино, схватив ее за талию, удерживает и говорит:
– Что за вздор, поужинайте с нами. Не может же эта малютка голодная лечь спать. Я усажу ее около себя, буду ее угощать, и она не откажется скушать бисквит с вином.
– Довольно! – кричит госпожа Танкрет и толкает Мино так сильно, что он чуть не опрокидывает несколько «пансионерок», стоявших подле него. – Барышня требует отдыха. Спокойной ночи, идите к себе наверх и спите до завтра сколько угодно…. вам даже в постель завтрак принесут.
– Эта девушка может нам прекрасный доход принести… она свежа, мила, кокетлива… ты большой промах сделаешь, если выпустишь ее из своих рук.
– Какой ты, простофиля… думаешь, что я нуждаюсь в твоих советах. Видел ты что это?
Хозяйка показывает карточку Гастона, которую выронила Вишенка, доставая из кармана деньги.
– Что это, адрес, что ли?
– Да, адрес ее обольстителя, который привез ее в Париж, и она собирается к нему завтра. Но, дудки, этому не бывать. Адрес потерян, она его не найдет. А для того, чтобы кто-нибудь, прочитав, не проболтался, я карточку сожгу.
Она подходит к свече и сжигает карточку Гастона.
– Теперь пойдемте ужинать.
– Пойдемте, пора, пора! – восклицают несколько голосов.
Гриньдан идет вперед, за ним Мино под руку с госпожою Танкрет, которая от жиру еле двигает ноги, а за ними все воспитанницы этого прекрасного «пансиона».
XXIV. ПЛОХАЯ КОМНАТА И ХУДШИЙ СОСЕД
Служанка Жолиса ввела Вишенку в комнату, хуже которой трудно было представить. В ней лишь постель с ситцевыми занавесками и только самая необходимая мебель. Но для нашей путешественницы
