Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

разыграться зд?сь, по вашему мн?нію, кровавой трагедіи, такъ пришпорьте вашу с?рую въ яблокахъ кобылу и удалитесь въ какое-нибудь безопасное м?сто.

Услышавъ это Санчо сталъ. въ свою очередь, со слезами на пазахъ, умолять своего господина отказаться отъ ужаснаго предпріятія, въ сравненіи съ которымъ и в?тренныя мельницы, и приключеніе съ сукновальницами и вс? остальныя приключенія рыцаря были сущею благодатью небесной. «Одумайтесь, ради-Бога, одумайтесь, ваша милость», говорилъ Санчо; «зд?сь право н?тъ никакихъ очарованій и ничего похожаго на нихъ. Я собственными глазами вид?лъ за р?шеткою лапу настоящаго льва, и, судя по этой лапищ?, думаю, что весь левъ долженъ быть больше иной горы».

— Со страху онъ покажется теб?, пожалуй, больше половины міра, отв?чалъ Донъ-Кихотъ. Уйди, Санчо, и оставь меня одного. Если мн? суждено умереть зд?сь, то, ты знаешь наши условія: ты отправишься въ Дульцине?; объ остальномъ молчу. Къ этому онъ добавилъ еще все что, ясно показавшее невозможность отклонить рыцаря отъ его сумазброднаго нам?ренія.

Донъ-Діего не прочь былъ воспротивиться силою, но оружіе его далеко уступало оружію Донъ-Кихота; къ тому же онъ находилъ не совс?мъ благоразумнымъ сражаться съ полуумнымъ, какимъ онъ считалъ теперь Донъ-Кихота вполн?. Поэтому, когда рыцарь обратися опять съ угрозами къ возниц? и другому челов?ку, приставленному смотр?ть за львами, Донъ-Діего счелъ за лучшее пришпорить свою кобылу и удалиться куда-нибудь прежде, ч?мъ львовъ выпустятъ на волю. За нимъ посл?довали возница и Санчо. Посл?дній оплакивалъ заран?е погибель своего господина, вполн? ув?ренный, что ужъ львы не поцеремонятся съ нимъ и не выпустятъ его живымъ изъ своихъ страшныхъ лапъ. Онъ проклиналъ судьбу свою, проклиналъ часъ, въ который пришла ему мысль вступить въ услуженіе къ Донъ-Кихоту, но, проклиная и рыдая, не забывалъ пришпоривать своего осла, чтобы поскор?е убраться куда-нибудь подальше отъ львовъ.

Когда посланный со львани увид?лъ, что б?глецы наши уже далеко, онъ еще разъ попытался было утоворить и отклонить Донъ-Кихота отъ его нам?ренія.

— Я слышу и понимаю васъ, сказалъ Донъ-Кихотъ, но довольно ув?щаній: мы напрасно только теряемъ время; прошу васъ, приступите поскор?е въ д?лу.

Пока отпирали первую кл?тку, Донъ-Кихотъ подумалъ, не лучше ли будетъ сразиться теперь п?шимъ, и нашелъ, что д?йствительно лучше, такъ какъ Россинантъ могъ очень легко испугаться львовъ. Въ ту же минуту онъ спрыгнулъ съ коня, кинулъ копье, прикрылся щитомъ, обнажилъ мечь и твердымъ, ув?реннымъ шагомъ, полный дивнаго мужества, подошелъ къ тел?г?, поручая душу свою Богу и Дульцине?.

На этомъ м?ст? пораженный историкъ останавливается и восклицаетъ: «О, храбрый изъ храбрыхъ и мужественный изъ мужественныхъ, безстрашный рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчскій! О, зеркало, въ которое могутъ смотр?ться вс? герои міра! О, новый нашъ Мануель Понседе Леонъ, эта закатившаяся слава и гордость испанскихъ рыцарей, воскресшая въ лиц? твоемъ! Какими словами разскажу я этотъ ужасный, безприм?рный въ исторіи подвигъ твой? Какими доводами ув?рю я грядущія покол?нія въ его непреложной истин?? Какими похвалами осыплю тебя? И найду ли я, преславный рыцарь, хвалу тебя достойную! для достойнаго прославленія тебя ничто — сама гипербола. П?шій, одинъ, вооруженный только мечомъ, и то не съ славнымъ клинкомъ щенка[6], и не особенно хорошимъ щитомъ, ты безстрашно ожидаешь битвы съ двумя величайшими львами африканскихъ степей! Да восхвалятъ тебя сами подвиги твои, да говорятъ они за меня, ибо не достаетъ мн? словъ достойно тебя возвеличить»! Этимъ историкъ заканчиваетъ свое восклицаніе и продолжая разсказъ свой говоритъ: Когда приставленный смотр?ть за львами челов?къ увид?лъ, что Донъ-Кихотъ стоитъ уже, готовый въ битв?, и что, волей неволей, нужно приступить въ д?лу, дабы не подвергнуться гн?ву см?лаго рыцаря, онъ отворилъ, наконецъ, об? половины кл?тки, и тутъ взорамъ Донъ-Кихота представился левъ ужасной величины и еще бол?е ужаснаго вида. Въ растворенной кл?тк? онъ повернулся впередъ и назадъ, разлегся во весь ростъ, вытянулъ лапы и выпустилъ когти; спустя немного раскрылъ пасть, слегка з?внулъ и вытянувъ фута на два языкъ, облизалъ себ? глаза и лицо, потомъ высунулъ изъ кл?тки голову и обвелъ кругомъ своими горящими, какъ уголь, глазами, при вид? которыхъ застыла бы кровь въ сердц? самого мужества, но только не Донъ- Кихота, съ невозмутимымъ спокойствіемъ наблюдавшаго вс? движенія зв?ря, сгарая желаніемъ, чтобы левъ выпрыгнулъ изъ кл?тки и кинулся на него. Рыцарь только этого и ждалъ, над?ясь въ ту же минуту искрошить въ куски ужаснаго льва; до такой степени доходило его героическое, невообразимое безуміе. Но великодушный левъ, бол?е снисходительный, ч?мъ яростный, не обращая вниманія на людскія шалости, погляд?въ на право и на л?во, повернулся задомъ въ Донъ-Кихоту и съ изумительнымъ хладнокровіемъ разлегся по прежнему. Донъ-Кихотъ вел?лъ тогда сторожу бить его палкой, чтобы насильно заставить разсвиреп?вшаго льва выйти изъ кл?тки.

— Ну ужъ какъ вамъ угодно, отв?чалъ сторожъ, а только я этого не сд?лаю, потому что первому поплатиться придется мн? самому. Господинъ рыцарь! удовольствуйтесь т?мъ, что вы сд?лали; для вашей славы этого вполн? довольно, не искушайте же во второй разъ судьбы. Кл?тка льва, какъ вы видите, отворена; ему вольно выходить, вольно оставаться въ ней; и если онъ по сю пору не вышелъ, то не выйдетъ и до завтра. Но вы, господинъ рыцарь, торжественно выказали все величіе вашей души, и никто не обязанъ для своего врага сд?лать больше, ч?мъ сд?лали вы. Вы вызвали его на бой и съ оружіемъ въ рукахъ ожидали въ открытомъ пол?. Если врагъ отказывается отъ битвы, безславіе падетъ на его голову, и поб?дный в?нокъ ув?нчаетъ того, кто вооруженный ожидалъ боя и врага.

— Ты правъ, сказалъ Донъ-Кихотъ; запри, мой другъ, кл?тку, и дай мн? удостов?реніе, въ той форм?, какую найдешь лучшей, въ томъ, что зд?сь произошло въ твоихъ глазахъ; какъ ты открылъ кл?тку льва, какъ я ждалъ, ждалъ, да такъ и не дождался его, потому что онъ легъ спать. Я исполнилъ свой долгъ; для меня не существуетъ бол?е очарованій, и одинъ Верховный Судія да будетъ отнын? зиждителемъ и хранителемъ разума, правды и истинныхъ рыцарей. Запри же кл?тку, а я подамъ знакъ б?глецамъ возвратиться назадъ, чтобы услышать про это великое приключеніе изъ твоихъ устъ.

Сторожъ не заставилъ повторять себ? приказаній, а Донъ-Кихотъ, поднявъ на копье б?лый платокъ, которымъ онъ обтиралъ съ себя сыворотку, приглашалъ теперь этимъ платкомъ б?глецовъ возвратиться назадъ. Б?глецы наши мчались между т?мъ во всю прыть, ежеминутно оглядываясь назадъ. Санчо первый зам?тилъ б?лый платовъ своего господина. «Пусть убьетъ меня Богъ», воскликнулъ онъ, «если господинъ мой не поб?дилъ львовъ, потому что это онъ насъ зоветъ». Услышавъ это, спутники его остановились и, хорошо вгляд?вшись, увид?ли, что ихъ д?йствительно зоветъ Донъ-Кихотъ. Немного оправившись отъ страха, они стали медленными шагами возвращаться назадъ, пока не разслышали, наконецъ, голоса Донъ-Кихота. Тогда они посп?шили возвратиться къ тел?г?. Увид?въ ихъ возл? себя, рыцарь сказалъ возниц?: «теперь запрягай, любезный, твоихъ муловъ и отправляйся съ Богомъ, а ты, Санчо, дай два золотыхъ ему и сторожу въ вознагражденіе за время, потерянное ими изъ-за меня».

— Дамъ, съ удовольствіемъ дамъ, отв?чалъ Санчо; но скажите на милость, что сталось съ львами — живы ли они?

Въ отв?тъ на это челов?къ, смотр?вшій за львами, разсказалъ со вс?ми мелочами — преувеличивая все до нев?роятности — встр?чу Донъ-Кихота съ львами и его безприм?рную храбрость.

— При вид? рыцаря, говорилъ онъ, левъ струсилъ и не хот?лъ покидать кл?тки, не смотря на то, что я долго держалъ ее отворенною, и когда я доложилъ господину рыцарю, что приводить льва въ ярость, какъ того требовала ихъ милость, и заставлять его силою кинуться на насъ, значило бы испытывать самого Бога, тогда только онъ позволилъ мн?, и то противъ воли, затворить кл?тку.

— Ну, что скажешь теперь, Санчо? спросилъ Донъ-Кихотъ; есть ли на св?т? очарованіе, которое можно противопоставить истинному мужеству? волшебники могутъ ослабить, быть можетъ, мои удачи, но только не мое мужество; пусть сразятся они со мною: я ихъ вызываю и жду.

Не отв?чая ни слова, Санчо расплатился съ к?мъ сл?довало; возница запрегъ муловъ, а товарищъ его поцаловалъ, въ зналъ благодарности, руку Донъ-Кихота и об?щалъ разсказать про великое приключеніе рыцаря со львами самому королю, когда увидитъ его при двор?.

«Въ случа?, если его величество пожелаетъ узнать», сказалъ Донъ-Кихотъ, «кто именно совершилъ этотъ подвигъ, скажи — рыцарь львовъ, потому что и перем?няю теперь свое прежнее названіе рыцаря печальнаго образа на рыцаря львовъ. Въ этомъ я сл?дую только прим?ру прежнихъ странствующихъ рыцарей, м?нявшихъ свои названія, когда они хот?ли или вид?ли въ томъ свои выгоды». При посл?днемъ слов? рыцаря повозка по?хала своей дорогой, а Донъ-Кихотъ, Санчо и господинъ въ зеленомъ камзол? по?хали своей. Впродолженіе всего этого времени донъ Діего де Мирандо не проговорилъ ни слова, такъ внимательно сл?дилъ онъ за словами и поступками нашего героя, который