мавръ) говоритъ: «клянусь, какъ католикъ», то ясное д?ло, онъ об?щаетъ этими словами быть правдивымъ, какъ побожившійся католикъ, разсказывая о Донъ-Кихот? и о томъ, это былъ Петръ и его ворожея обезьяна, изумлявшая своимъ даромъ весь окрестный край. историкъ говоритъ, что тотъ, это прочелъ первую часть его труда, в?роятно, не забылъ Гинеса Пассамонта, освобожденнаго Донъ-Кихотомъ изъ ц?пей вм?ст? съ другими каторжниками въ Сіерра-Морен?, — благод?яніе, за которое ему такъ дурно отплатили эти неблагодарные, погрязшіе во гр?хахъ люди. Этотъ самый Гинесъ Пассамонтъ, называемый Донъ-Кихотомъ Гинезиллъ Дарапильскій укралъ, какъ изв?стно, у Санчо осла, событіе, подавшее поводъ упрекать историка въ недостатк? памяти, потому что въ типографіи забыли напечатать какъ и когда Санчо нашелъ своего осла. Повторимъ же еще разъ какъ было д?ло: Гинесъ укралъ у спавшаго Санчо осла, воспользовавшись уловкой, употребленной Брунелемъ при осад? Альбраки для того, чтобы вытащить коня изъ подъ Сакристана. Какъ и когда Санчо нашелъ своего осла, это уже разсказано. Гинесъ же, уб?гая отъ правосудія, пресл?довавшаго его за многія, часто весьма искусныя плутни, описанныя имъ самимъ въ довольно большой книг?, р?шился проскользнуть въ королевство аррагонское, и завязавъ себ? л?вый глазъ, обзавелся театромъ маріонетокъ, которыми онъ двигалъ такъ же ловко, какъ игралъ стаканами. Купивъ себ? еще обезьяну у христіанъ, освобожденныхъ изъ неволи въ Варварійскихъ земляхъ, онъ выучилъ ее вскакивать въ нему, по данному знаку, на плечо, и какъ будто шептать ему что-то на ухо. Обзаведшись театромъ и обезьяной, онъ прежде ч?мъ прі?зжалъ въ какую нибудь деревню, собиралъ по сос?дству отъ разныхъ знающихъ лицъ св?д?нія о томъ: что д?лается вокругъ? какъ кто живетъ? не случилось ли по близости чего-нибудь особеннаго, и если случилось, то, что именно? Разузнавъ и запомнивъ хорошо все это, онъ прі?зжалъ въ сос?днее село, показывалъ тамъ свой театръ, разыгрывалъ разныя довольно избитыя, но интересныя исторіи, и по окончаніи представленія показывалъ свою ученую обезьяну, отгадывавшую, по словамъ его, настоящее и прошедшее, но не будущее. За отв?тъ бралъ онъ, обыкновенно, два реала; иногда дешевле, смотря по обстоятельствамъ. И такъ какъ онъ являлся въ домахъ, тайны которыхъ были ему н?сколько изв?стны, то хотя бы даже у него ничего не спрашивали, чтобы ничего не платить, онъ подавалъ однако своей обезьян? изв?стный знакъ и потомъ ув?рялъ, что та открыла ему какое-нибудь происшествіе, д?йствительно случившееся въ дом?. Благодаря подобнымъ уловкамъ онъ пользовался огромнымъ дов?ріемъ толпы, которая просто б?гала за нимъ; и такъ какъ никто не допытывался какимъ образомъ узнаетъ все его обезьяна, поэтому онъ втихомолку см?ялся себ? надъ в?рившими ему простяками, набивая деньгами ихъ свой карманъ. Когда онъ прі?халъ въ посл?дній разъ въ корчму, онъ въ ту же минуту узналъ Донъ-Кихота и Санчо, и ему не трудно было повергнуть въ изумленіе рыцаря, его оруженосца и всю окружавшую ихъ публику. Дорого, однако, обошлось бы ему на этотъ разъ его ремесло, еслибъ Донъ-Кихотъ, поражая короля Марсиліо и его кавалерію, опустилъ немного ниже свою руку. Вотъ все, что можно сказать о Петр? и его обезьян?.
Возвращаясь къ Донъ-Кихоту Ламанчскому, исторія передаетъ, что, покинувъ корчму, онъ задумалъ объ?здить берега Эбро и окрестности ихъ, прежде ч?мъ отправиться въ Сарагоссу; такъ какъ до турнировъ оставалось еще довольно времени. Пресл?дуя свое нам?реніе, ?халъ онъ двое сутокъ, не встр?тивъ ничего, достойнаго быть описаннымъ. На третій день, въ?зжая на одинъ холмъ, онъ услышалъ стукъ барабановъ, звуки трубъ, шумъ аркебузъ и ему показалось, что это проходитъ полкъ солдатъ. Желая увид?ть ихъ, онъ пришпорилъ Россинанта и въ?халъ на вершину холма. Но тутъ вм?сто солдатъ, Донъ-Кихотъ увид?лъ внизу, на полян?, толпу, челов?къ въ дв?сти, вооруженную всевозможнымъ оружіемъ: пиками, аллебардами, арбалетами, бердышами и н?сколькими щитами. Спустившись внизъ, онъ подъ?халъ такъ близко къ толп?, что могъ различить цв?та, знамена ея и прочесть девизы. Особенное вниманіе его обратило на себя б?лое атласное знамя, на которомъ, въ миніатюр?, нарисованъ былъ чрезвычайно натурально ревущій оселъ съ высокой головой, открытымъ ртомъ и высунутымъ языкомъ. вокругъ него, большими буквами, написаны были эти два стиха:
Прочитавъ ихъ, Донъ-Кихотъ понялъ, что это собрались крестьяне изъ деревни съ ревущими по ослиному алькадани. Санчо, сказалъ онъ, крестьянинъ, передавшій намъ событіе съ осломъ, ошибся, назвавъ ревуновъ регидорами, изъ надписи видно, что это альхады.
— Да можетъ быть они тогда были регидорами, а теперь стали алькадами, отв?тилъ Санчо; и разв? не все равно: рев?ли ли алькады или регидоры, лишь бы кто-нибудь рев?лъ, а алькадъ, или регидоръ, это все равно.
Вскор? наши искатели приключеній узнали, что крестьяне осм?янной деревни вышли на битву съ крестьянами осм?явшими ихъ, больше ч?мъ это сл?довало, особенно, принимая во вниманіе ихъ близкое сос?дство. Не долго думая, рыцарь подъ?халъ къ крестьянамъ, къ великому неудовольствію Санчо, не жаловавшаго подобнаго рода встр?чъ. Толпа разступилась и охотно впустила рыцаря, полагая, что это какой-нибудь воинъ съ ея стороны. Приподнявъ забрало, гордо и см?ло подъ?халъ Донъ-Кихотъ къ знамени, на которомъ нарисовавъ былъ оселъ, и тамъ его окружили начальники партіи, оглядывая его съ головы до ногъ, потому что онъ удивилъ ихъ столько же, какъ и вс?хъ, кому случалось вид?ть его въ первый разъ. Зам?тивъ съ какимъ н?мымъ вниманіемъ вс? смотрятъ на него, Донъ-Кихотъ р?шился воспользоваться минутой всеобщаго молчанія и, возвысивъ голосъ, громко сказалъ: «храбрые люди! прошу не перебивать меня, пока я не наскучу вамъ, или не скажу чего-нибудь непріятнаго для васъ. Если же случится что-нибудь подобное, тогда, по первому знаку вашему, я положу печать на уста мои.» Крестьяне въ одинъ голосъ просили его говорить, об?щая охотно слушать. Получивъ это позволеніе, Донъ-Кихотъ продолжалъ: «добрые люди! я странствующій рыцарь. Оружіе — мое занятіе, а мой долгъ — оказывать помощь вс?мъ нуждающимся въ ней. Н?сколько дней тому назадъ, я услышалъ про случившуюся съ вами непріятность и узналъ причину, заставившую васъ взяться за оружіе. Я серьезно думалъ, не одинъ разъ, о вашемъ д?л?, и пришелъ въ тому заключенію, что вы сильно ошибаетесь, считая себя оскорбленными. Одинъ челов?къ, это бы онъ ни былъ, не можетъ оскорбить ц?лой общины, если только не обвинить ее въ изм?н?, потому что въ посл?днемъ случа? нельзя знать, кто именно изм?нилъ въ ея сред?. Въ прим?ръ этого я вамъ укажу на Діего Ордонесъ Лару, вызвавшаго на бой ц?лый городъ Замору, такъ какъ онъ не зналъ что одинъ Велидо Дольфосъ совершилъ преступленіе, убивъ изм?ннически своего короля. Онъ вызвалъ поэтому на бой весь городъ, вс? граждане котораго должны были отв?чать за преступленіе, совершенное въ сред? ихъ; на вс?хъ ихъ должна была обрушиться рука мщенія. Діего, правда, немного увлекся въ этомъ случа?, потому что къ чему ему было вызывать на бой мертвецовъ, воды, не рожденныхъ еще младенцевъ и тому подобное; хотя, впрочемъ, ничто не въ силахъ обуздать языка, когда гн?въ выступаетъ, такъ сказать, изъ береговъ. Если же одинъ челов?къ не можетъ оскорбить государство, область, городъ или общину, то вамъ, ясное д?ло, не въ чему выходить на бой, чтобы отмстить за оскорбленіе, котораго не существуетъ. Подумайте: не странно ли было бы вид?ть, еслибъ Кавалеросы [11] корчемники, мыловары, коты [12] убивали всякаго называющаго ихъ этими именами, или всякаго, кому ребятишки дали какое-нибудь прозвище. Что было бы, еслибъ жители вс?хъ этихъ м?стечекъ жили въ в?чной войн? между собою, занимаясь одними драками? да сохранитъ насъ отъ этого Господь. Въ благоустроенномъ обществ? граждане должны браться за оружіе, жертвуя собой и своимъ достояніемъ только въ четырехъ случаяхъ. — Во-первыхъ, для защиты католической религіи; въ-вторыхъ, для защиты собственной жизни, что совершенно въ порядк? вещей; въ третьихъ, для защиты чести ближняго и своего имущества; въ четвертыхъ, для защиты своего короля въ законной войн?. Наконецъ, въ пятыхъ, если хотите, или в?рн?е, во вторыхъ, для защиты отечества. Къ этимъ пяти главнымъ можно присоединить н?сколько второстепенныхъ причинъ, которыя могутъ по всей справедливости, побудить насъ взяться за оружіе. Но обнажать его за пустяки, за шалости и шутки, которыя могутъ скор?е разсм?шить, ч?мъ оскорбить, право, друзья мои, это въ высшей степени безумно. Къ тому же мстить несправедливо, — а справедливо мстить нельзя, — значитъ попирать законы испов?дуемой нами религіи, повел?вающей намъ любить даже враговъ и благословлять ненавидящихъ насъ. Запов?дь эту, какъ кажется, съ перваго взгляда, исполнить довольно трудно, но это только такъ кажется т?мъ, которые принадлежатъ больше міру, ч?мъ Богу, и у которыхъ плоть торжествуетъ надъ духомъ. Истинный Богочелов?къ, Іисусъ Христосъ, въ устахъ котораго ложь не мыслима,
