сладкою и лавровый листъ вкуснымъ.
— Едва мы усп?ли похоронить, продолжала она, не обмершую, а д?йствительно умершую королеву; едва усп?ли мы покрыть ее землей и сказать ей посл?днее прости, какъ вдругъ на могильномъ холм? ея появился верхомъ, на деревянномъ кон?, молочный братъ Магонціи, жестокій великанъ, и въ добавокъ волшебникъ, Маламбруно. Чтобы отмстить смерть своей молочной сестры, наказать дерзость донъ-Клавіо и слабость Антономазіи, онъ при помощи своего проклятаго искуства оставилъ очарованными обоихъ любовниковъ на самой могил? королевы, обративъ Антономазію въ бронзоваго урода, а любовника ея въ страшнаго крокодила изъ какого-то неизв?стнаго металла. Посреди ихъ онъ воздвигъ столбъ, тоже изъ неизв?стнаго металла, на которомъ было написано по сиріански, въ перевод? на языкъ вандайскій и потомъ на испанскій выйдетъ сл?дующее:
Въ ту же минуту Долорида и другія дуэньи приподняли вуали и открыли бородатыя лица съ самыми разнообразными бородами: русыми, черными, с?дыми, б?лыми.
Увид?въ бородатыхъ женщинъ, герцогъ и герцогиня поражены были, повидимому, несказаннымъ удивленіемъ, Донъ-Кихотъ и Санчо не в?рили глазамъ своимъ, остальные зрители просто ужаснулись. Трифалды между т?мъ продолжала: «вотъ какъ наказалъ насъ жестокій, безчелов?чный Маланбруно. Онъ покрылъ св?жесть и б?лизну нашихъ лицъ своими жесткими шелками, и зач?мъ не снялъ онъ нашихъ головъ своимъ страшнымъ мечомъ. Вм?сто того, чтобы омрачить св?тъ нашихъ лицъ густой, покрывающей насъ щетиной; в?дь если мы станемъ считать, господа…. то есть, я хочу сказать, я бы хот?ла это сказать съ глазами, водоточивыми, какъ фонтаны, но моря слезъ, извлеченныхъ изъ нашихъ глазъ постояннымъ видомъ нашего несчастія, сд?лали ихъ сухими теперь, какъ тростникъ — поэтому я спрошу васъ безъ слезъ: гд? можетъ показаться бородатая дуэнья? какой отецъ, какая мать сжалятся надъ нею? кто заступится за нее? потому что, если даже въ то время, когда кожа у нее хорошо вылощена и выштукатурена разными косметиками, ей трудно найти покровителя, что же должно статься съ нами несчастными теперь? О, дуэньи, спутницы и подруги мои! видно родились мы подъ несчастной зв?здой и подъ роковымъ вліяніемъ зачаты мы въ утроб? матери». Съ посл?днимъ словомъ Трифалды упала въ притворный обморокъ.
Глава XL
Любители исторіи въ род? этой должны быть очень благодарны Сидъ Гамедъ Бененгели за ту старательную точность, съ какою онъ разсказываетъ мал?йшія подробности, извлекая все, даже самую мал?йшую частицу ея, на св?тъ Божій. Онъ рисуетъ мысли, открываетъ воображеніе, отв?чаетъ на безмолвные вопросы, осв?щаетъ сомн?нія, разр?шаетъ предложенныя трудности, наконецъ, проявляетъ въ самой высокой степени самое прилежное стремленіе узнавать и научать. О, знаменитый авторъ, о, счастливый Донъ-Кихотъ! О, славная Дульцинея! О, милый Санчо Пансо! Вс? вм?ст? и каждый порознь проживете вы в?ки в?чные для развлеченія и удовольствія обитателей подлуннаго міра.
Увид?вши Долориду въ обморок?, Санчо, какъ говоритъ исторія, воскликнулъ: «клянусь честью честнаго челов?ка и спасеніемъ вс?хъ предковъ Пансо, никогда въ жизни не вид?лъ и не слышалъ я ничего подобнаго, и господинъ мой никогда не только не говорилъ мн?, но даже и вообразить себ? не могъ такого удивительнаго происшествія. Чтобы тысячи чертей прокляли тебя, великанъ, волшебникъ Маламбруно! Разв? не могъ ты придумать другаго наказанія для этихъ гр?шницъ, вм?сто того, чтобы утыкать ихъ бородами. Лучше бы ты разорвалъ ихъ ноздри снизу до верху, это было бы и приличн?е для нихъ, хотя бы он? стали говорить потомъ въ носъ. Я готовъ биться объ закладъ, что этимъ б?днымъ женщинамъ неч?мъ побриться.
— Да, да, господинъ, отв?чала одна изъ дв?надцати дуэній; намъ неч?мъ заплатить цирюльнику, и потому мы стали употреблять, какъ дешевое средство противъ бородъ, смоляные пластыри. Мы прикладываемъ ихъ въ лицу, и когда сильно рванемъ потомъ, тогда наши подбородки становятся гладкими, какъ каменная ступка. Въ Канда? есть довольно женщинъ, шляющихся изъ дома въ домъ, выдергивающихъ дамамъ волосы, приглаживающихъ имъ брови и приготовляющихъ разнаго рода снадобья; но мы, дуэньи нашей графини, постоянно отказывались отъ ихъ услугъ, потому что он? смахиваютъ немного на сводничество; и если господинъ Донъ-Кихотъ не поможетъ намъ, такъ насъ съ бородами и въ гробъ положатъ.
— Скор?й я вырву свою бороду въ мавританскомъ краю, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, ч?мъ отважусь избавить васъ отъ вашихъ бородъ.
Въ эту минуту очнулась Трифалды. «Сладостный звукъ этого об?щанія, о, мужественный рыцарь», сказала она, «поразилъ мой слухъ и привелъ меня въ чувство. Умоляю тебя славный, непоб?димый странствующій мужъ, исполни твое благородное об?щаніе».
— Не обо мн? будетъ сказано, что я не исполнилъ его, отв?тилъ Донъ-Кихотъ. Скажите, благородная дама, что д?лать мн? и мое мужество повергнетъ себя въ ваше распоряженіе.
— Д?ло въ томъ, отв?чала Долорида, что отсюда до Кандаи будетъ пять тысячъ миль по сухому пути. Но если отправиться прямой дорогой по воздуху, будетъ всего только три тысячи дв?сти двадцать семь. Кром? того Маламбруно сказалъ, что когда я встр?чу рыцаря своего освободителя, онъ пошлетъ этому рыцарю коня немного лучшаго и не такого артачливаго, какими бываютъ обыкновенно утомленные вони; если не ошибаюсь того самаго деревяннаго коня, на которомъ мужественный Петръ Провансскій увезъ похищенную имъ хорошенькую Магалону. Конъ этотъ двигается пружиной, вд?ланной въ его лобъ и служащей для него удилами; онъ летитъ по воздуху съ такой быстротой, какъ будто его черти несутъ. И сд?ланъ онъ, если в?рить одному древнему преданію, мудрымъ Мерлиномъ. Мерлинъ далъ его другу своему графу Петру, совершавшему на немъ многія большія путешествія, во время которыхъ, какъ я вамъ говорила, онъ похитилъ хорошенькую Магалону, и посадивъ ее сзади себя изумлялъ вс?хъ, гляд?вшихъ съ земли, какъ мчался онъ съ нею по воздуху. Мерлинъ ссужалъ этимъ конемъ только т?хъ, къ кому онъ особенно благоволилъ; и мы не знаемъ, ?здилъ ли это-нибудь на немъ со временъ Петра. Маламбруно своей волшебной силой похитилъ его и влад?етъ имъ теперь. На немъ онъ ежеминутно разъ?зжаетъ по вс?мъ частямъ св?та. Сегодня онъ зд?сь, завтра во Франціи, а черезъ двадцать четыре часа въ Потози. Конъ этотъ особенно хорошъ т?мъ, что онъ не ?стъ, не спитъ, не нуждается въ ковк? и безъ крыльевъ движется въ воздух?, какъ иноходецъ, съ такою ловкостью, что всадникъ можетъ скакать на немъ, держа въ рукахъ стаканъ воды и не проливъ изъ него ни капли; оттого то хорошенькая Маголова разъ?зжала на немъ съ такимъ удовольствіемъ,
— Ну, ужь на счетъ легкости, н?тъ, кажется, животнаго лучше моего осла, прервалъ Санчо; правда, онъ ходитъ не по воздуху, а по земл?, но все-таки я не пром?няю его ни на какого иноходца въ мір?.
Вс? разсм?ялись этой выходк? Санчо, а Долорида между т?мъ продолжала: «и если только Маламбруно хочетъ положить конецъ нашимъ б?дствіямъ, такъ онъ пришлетъ этого коня черезъ полчаса посл? наступленія сумерекъ; появленіе его, сказалъ мн? Маламбруно, покажетъ, что я нашла того рыцаря, котораго искала.
— А сколько людей можетъ пом?ститься на этомъ кон?? спросилъ Санчо.
— Двое, отв?тила Долорида; одинъ на с?дл?, другой сзади за хребт?, и эти двое должны быть непрем?нно рыцарь и оруженосецъ или похищенная д?ва.
