Бога, Санчо, думай немного о томъ, что ты говоришь; сказанная у м?ста пословица, очень хороша, но если совать ихъ везд?, какъ д?лаешь ты, такъ это значитъ опошлять и пословицы и разговоръ.
«Садясь верхомъ, Санчо, продолжалъ Донъ-Кихотъ, не кидайся на арчакъ, отваливши корпусъ назадъ; не вытягивай, какъ палка, ногъ и не держи ихъ далеко отъ живота лошади; но и не сиди на кон? такъ небрежно, какъ будто ты ?дешь на осл?. Сидя верхомъ, одни всадники кажутся всадниками, другіе верховыми животными».
«Не спи долго, и помни, что тотъ, кто не встаетъ съ восходомъ солнца, не наслаждается днемъ. Помни, что трудолюбіе мать довольства, а л?ность врагъ его, и л?нивый никогда не достигнетъ ц?ли своихъ желаній».
«Теперь, Санчо, я хочу подать теб? посл?дній советъ, и хотя онъ не можетъ послужить къ украшенію твоего тыла, ты, однако не забывай его; онъ будетъ полезенъ для тебя не мен?е другихъ, поданныхъ теб? мною сов?товъ. Никогда, Санчо, не зат?вай спора о знатности двухъ фамилій, потому что одной изъ нихъ прійдется отдать предпочтеніе; и та, которую ты унизишь, возненавидитъ тебя, между т?мъ какъ вознесенная — не наградитъ тебя».
«Одежда твоя должна состоять изъ брюкъ, длиннаго камзола и еще бол?е длиннаго плаща; никогда не над?вай туфлей, он? не идутъ ни губернаторамъ ни дворянамъ. Вотъ, Санчо, сов?ты, которые въ настоящую минуту пришли мн? въ голову. Со временемъ, смотря по обстоятельствамъ, я постараюсь не оставлять тебя своимъ руководительствомъ, смотря по тому, что сообщишь ты мн? о своихъ д?лахъ».
— Господинъ мой, отв?чалъ Санчо, вы подали мн?, я это очень хорошо понимаю, нужные, полезные, святые сов?ты. Но только въ чему они послужатъ мн?, когда я не помню теперь ужъ ни одного; только вотъ разв? на счетъ ногтей и вторичной женитьбы запомнилъ, а обо всемъ остальномъ, я помню столько же, какъ о прошлогоднихъ тучахъ. поэтому, ваша милость, потрудитесь написать мн? все это, хотя я самъ не ум?ю читать, но я дамъ ваши писанные сов?ты своему испов?днику, чтобы онъ напоминалъ мн? о нихъ при случа? и вбилъ ихъ мн? въ голову.
— О я гр?шникъ, воскликнулъ Донъ-Кихотъ; д?лать губернаторомъ челов?ка не ум?ющаго ни читать, ни писать. Быть л?нивымъ, или челов?комъ неграмотнымъ, значитъ быть или сыномъ родителей низкаго происхожденія, или такимъ негодяемъ, котораго никакими силами нельзя было сд?лать сколько-нибудь порядочнымъ челов?комъ. Неграмотность — Санчо, большой въ теб? недостатокъ, и я теб? сов?тую выучиться хоть подписывать свое имя.
— Это то я знаю, отв?тилъ Санчо, когда я былъ деревенскимъ старостой, тогда я выучился д?лать н?сколько буквъ, такихъ огромныхъ, какъ знаки на тюкахъ, и мн? оказали, что эти буквы обозначаютъ мое имя; къ тому же, ставши губернаторомъ, я притворюсь, будто у меня отнята правая рука и заставлю другаго подписывать за себя. На св?т?, ваша милость, противъ всего, кром? смерти, есть лекарство; а когда управленіе будетъ въ моихъ рукахъ, такъ и буду д?лать, что захочу. У того, у кого отецъ алькадъ…….. а я не то что алькадомъ, я буду губернаторомъ, что значитъ гораздо больше; тогда милости просимъ пожаловать, съум?емъ принять васъ, или пусть перекрестятъ и отчестятъ меня; и такіе значитъ другихъ постричь по?хали, которыхъ самихъ обстригли; если Господь добра теб? желаетъ, такъ въ дому твоемъ Онъ обитаетъ; глупости богатаго считаются умными вещами на св?т?, и когда я буду богатымъ, а я буду богатымъ, потому что буду губернаторомъ, и буду щедрымъ губернаторомъ, я такъ полагаю, по крайней м?р?, тогда хот?лъ бы я знать, кто ч?мъ попрекнетъ меня? Въ конц? концовъ станьте медомъ и мухи скушаютъ васъ; ты стоишь столько, им?ешь сколько, говорила моя бабушка, и нечего бояться челов?ка, у котораго есть домъ.
— Будь ты проклятъ Богомъ, Санчо, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, чтобы шестьдесятъ тысячъ чертей взяли тебя съ твоими пословицами. Вотъ уже больше часу, какъ ты нанизываешь ихъ одну на другую и съ каждой пословицей переворачиваешь во мн? вс? внутренности. Вспомни мое слово, если он? не приведутъ тебя когда-нибудь къ вис?лиц?, если не отыметъ у тебя твой народъ губернаторство и не подымутся на твоемъ остров? смуты и волненія, и все это изъ-за твоихъ пословицъ. Скажи на милость, гд? ты ихъ находишь, какъ ты ихъ всасываешь въ себя, глупецъ? чтобы найти одну пословицу кстати, я пропот?ю столько, какъ будто копалъ заступомъ землю.
— Вы на пустяки жалуетесь, ваша милость, перебилъ Санчо. Какой чортъ можетъ попрекнуть меня за то, что я пользуюсь своимъ добромъ, когда кром? пословицъ никакого другаго у меня н?тъ ни въ деньгахъ, ни въ земляхъ, все оно въ однихъ пословицахъ. Вотъ уже и теперь у меня вертятся на язык? четыре пословицы, и такъ он? приходятся кстати вс? четыре, какъ постъ въ март? м?сяц?; но я промолчу: на нашемъ язык? Санчо называютъ челов?ка годнаго для молчка.
— Только этотъ Санчо не ты, воскликнулъ Донъ-Кихотъ; если ты и годенъ на что-нибудь, такъ ужь никакъ не для молчка, а разв? для того, чтобы городить вздоръ и ставить на своемъ. Хот?лось бы мн?, однако, узнать, какія это четыре пословицы такъ кстати заверт?лись у тебя на язык?? У меня тоже кажется не плохой языкъ, но сколько я не ищу, никакой пословицы кстати не нахожу.
— Какихъ же вамъ лучшихъ пословицъ, какъ вотъ эти, отв?чалъ Санчо: никогда не клади пальца между чужими зубами; милости просимъ убираться и что вамъ угодно отъ моей жены? пусть ко отв?тятъ что-нибудь на это, и если камень стукнулся о кружку или кружка о камень, т?мъ хуже для кружки. Вотъ вамъ пословицы самыя кстати, потому что он? значатъ: никто не зат?вай спора съ губернаторомъ и вообще съ старшимъ, потому что онъ прижметъ тебя, какъ зубы — вложенный между ними палецъ. И что сказалъ губернаторъ, значитъ д?ло кончено, совершенно также, какъ когда говорятъ: милости просимъ убираться, и что вамъ угодно отъ моей жены? Что значитъ четвертая пословица, на счетъ кружки и камня, это разглядитъ и сл?пой. Поэтому, ваша милость, тому, кто видитъ соломинку въ чужомъ глазу, сл?дуетъ вид?ть бревно въ своемъ собственномъ, чтобы не сказали о немъ, что смерть боится умереть, а вашей милости должно быть изв?стно, что дуракъ лучше знаетъ свой домъ, ч?мъ умниуъ чужой.
— Ну н?тъ, я съ этимъ не согласенъ, отв?тилъ ДонъКкхотъ; дуракъ ничего не знаетъ ни въ своемъ, ни въ чужомъ дом?, потому что на глупомъ фундамент? не построишь ничего умнаго. Но пока довольно, Санчо. Если ты будешь дурно управлять, т?мъ хуже для тебя и стыдно будетъ для меня. Меня ут?шаетъ, по крайней м?р?, то, что я сд?лалъ, съ своей стороны, все, что долженъ былъ, подавши теб? н?сколько такихъ сов?товъ, какихъ могъ. Я расквитался съ долгомъ и исполнилъ свое об?щаніе. Да руководитъ же и хранитъ тебя теперь Богъ на твоемъ губернаторств?, и да освободитъ Онъ меня отъ остающагося во мн? сомн?нія; и, правду сказать, боюсь, — какъ бы ты не перевернулъ своего острова вверхъ дномъ. Я могъ бы отвратить это, сказавши герцогу откровенно, что ты ничего больше, какъ грубый, тяжелый м?шокъ, наполненный глупостью и пословицами.
— Господинъ мой! сказалъ Санчо; если вамъ кажется, что я не достоинъ быть губернаторомъ, такъ я сейчасъ откажусь отъ этого губернаторства, потому что я больше дорожу ноготкомъ души своей, ч?мъ вс?мъ своимъ т?ломъ; и я такъ же поживу простымъ Санчо съ лукомъ и хл?бомъ, какъ Санчо губернаторомъ съ каплунами и куропатками. Когда мы спимъ, тогда вс? мы равны: великіе и малые, богатые и б?дные, сильные и слабые. И если ваша милость подумаете немного, такъ увидите, что вы же сами смутили мн? голову этимъ губернаторствомъ, потому что я столько же понимаю въ немъ, какъ гусь: и если вы полагаете, что черти стащутъ меня съ него, такъ Богъ съ нимъ; лучше простымъ Санчо я отправлюсь въ рай, ч?мъ губернаторомъ въ адъ.
— Клянусь Богомъ, Санчо! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; за одни эти слова ты стоишь быть губернаторомъ. Ты челов?къ хорошій, а это главное; безъ этого же мало въ чему служатъ званіе; поручи же себя, мой другъ, Богу и старайся только не согр?шить первымъ нам?реніемъ. Им?й всегда въ сердц? правду, твердо р?шись быть справедливымъ во всякомъ д?л?, и в?рь, небо всегда помогаетъ благимъ нам?реніямъ. Теперь отправимся об?дать; насъ в?роятно ждутъ.
Глава XLIV
Говорятъ, что въ оригинал? Сидъ Гамедъ начинаетъ настоящую главу пропущеннымъ переводчикомъ вступленіемъ, въ которомъ мавританскій историкъ изъявляетъ передъ самимъ собой сожал?ніе, что онъ задумалъ писать такую сухую и поставленную въ такія т?сныя границы исторію, принужденный постоянно говорить только о Донъ-Кихот? и Санчо, и не см?я заняться описаніемъ бол?е серьезныхъ и интересныхъ эпизодовъ. Онъ утверждаетъ, что занимать постоянно умъ, перо и руку писаніемъ все объ одномъ, да объ
