вот когда я задал тот же вопрос, бармен послал меня в дворовый туалет, где ветер сбивает с ног через дверь и в кране только холодная вода. Я вернулся в бар, вытирая по дороге руки о штаны. К тому моменту там уже набралось человек двадцать, в основном гражданские – работники танкового парка. Сайлас еще не вернулся. Тогда я решил разыграть вторую часть нашего фокуса с фунтовой банкнотой. Заказав пинту пива, я расплатился десятью шиллингами. Получив сдачи десять пенсов, я осторожно возразил:
– Извините, но я дал вам фунт.
Бармен отрицал, я настаивал. В конце концов, я сказал:
– Ладно, поглядите-ка в кассу, будьте любезны, и увидите, что я прав. – И разложил новенькие фунтовые бумажки на стойке бара. Все номера шли по порядку, но один отсутствовал. – Он в кассе.
За барменом внимательно наблюдали несколько гражданских, и он очень спокойно дал мне еще десять шилингов сдачи. Никогда я не доверял таким тихоням, и этому не следовало доверять.
Еще несколько минут я потягивал свое пиво в ожидании Сайласа, как вдруг бармен подошел ко мне и очень тихо и вежливо сказал:
– Простите, сэр, в холле вас спрашивают два джентльмена. Вон через ту дверь, пожалуйста.
Я подумал, что это простаки прибыли чуть раньше назначенного срока, и, оставив недопитое пиво, вышел им навстречу. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил там двух паршивых офицеров военной полиции из мотоциклетного взвода. Бриджи, нашивки, белые шлемы.
– Что это за история с фунтом, юноша? – спросил один из них.
– Очень просто, – объяснил я. – Я же сказал бармену. Я дал фунт. И он нашел его в кассе.
– Неужто? – насмешливо поинтересовался лягавый.
Они переглянулись. Ну и парочка! Одному из них было не меньше пятидесяти, лицо его пересекал ужасный шрам, который не могли скрыть даже огромные усы, вся грудь – в орденских ленточках.
– Покажи-ка свой бумажник, сынок. Думаешь, мы не знаем этого фокуса? Я это проделывал в каирских барах, когда тебя еще в проекте не было. Один кореш расплачивается фунтом, а затем ты протягиваешь десять шиллингов и выходишь сухим из воды. – И он передразнил: – «Только гляньте в кассу, бармен». Ну, этот бармен уже знает эту шутку, и мы тоже. Так что ты идешь с нами, и не воображай, что избежишь наказания за гражданское правонарушение.
– Это не совсем удобно, капрал. – Сайлас спускался по лестнице, постукивая тростью по ладони другой руки.
Оба лягавых вытянулись по стойке смирно и отсалютовали. Сайлас приблизился ко мне. Его нос почти уткнулся в мой:
– Какого черта вы здесь делаете, Катрайт?
– Я дал десять шиллингов вместо фунта, сэр. Простите, сэр. Я, должно быть, ошибся.
– Ты изобретательный негодяй, – сказал Сайлас. – Ты ловкач. Ты мерзавец. Так кто ты?
– Я мерзавец, – согласился я.
– Правильно, – медленно выговорил Сайлас. – Грязный, гнусный, бездарный мерзавец.
– Работает с кем-то в паре, сэр, – пояснил полицейский. – Наверняка с кем-то из гражданских.
– А что я говорил тебе о выпивке и о гражданских? Ненавижу их. Достали. Не выношу гражданских. Еще раз увижу тебя возле кого-то, кастрирую. Понял?
– Ну, кроме девчонок, конечно? – конкретизировал я.
Мне не нужно было особенно разыгрывать страх, полицейские уже нацелились потребовать у меня документы, и если Сайлас не прекратит переигрывать, то они и за него возьмутся с минуты на минуту. У меня возникло чувство, что он собирается отхлестать меня тростью. Он так размахивал ею, будто дирижировал Лондонским филармоническим оркестром, исполняющим увертюру.
– Если бы ты мне не был так нужен в ближайшие десять дней, я бы отдал тебя на растерзание. Ты понимаешь?
– Да, сэр.
Я видел, что старший вояка был решительно настроен упечь меня. Он повернулся к Сайласу.
– Боюсь, сэр, это очень серьезное обвинение. К тому же здесь гражданское правонарушение, сэр.
– Не говорите мне о гражданских!
Сайлас распалился еще больше, чем при разговоре со мной. Я уж было подумал, что он собирается сказать лягавому, что тот не справляется с ролью, но Сайлас смолчал. Полицейский сник.
– Ненавижу гражданских, – продолжал Сайлас. – И ни один гражданский суд не получит ни одного моего мальчика… Это медаль за службу в Индии?
– Да, сэр, – ответил тот, что постарше. – И за северо-западную границу.
– Хорошее было дельце. Кажется, тридцать восьмой год?
– Так точно, сэр. Я был новобранцем.
– Вы, должно быть, проходили учебу примерно в то же время, что и я. Припоминаете фамилию адьютанта?
– Нет, сэр, – отвечал лягавый. – Столько времени прошло.
Сайлас улыбнулся:
– Его звали Лоутер. Это был мой отец.
– Неужели, сэр?
Полицейский выказал не меньше радости по этому поводу, чем сам Сайлас. Ну и обманщик этот Сайлас. Его старик никогда не служил в армии. Его отец был врачом.
– За это стоит выпить, – решил Сайлас. – А это ничтожество оставьте мне. Катрайт!
– Да, сэр, – откликнулся я.
– Иди к машине. Набери холодной воды и возьми жесткую тряпку. И чтоб на ней пылинки не осталось! Чтоб она мне блестела! Я загляну внутрь и, если хоть пятнышко замечу, ты у меня попрыгаешь, Катрайт. Она должна сиять с крыши до колес. Будешь драить ее до тех пор, пока она не исчезнет. А то исчезнешь ты, на губу на три месяца. Понятно?
С минуту я ничего не мог ответить. На улице было дико холодно, и я представлял себе, что он устроит, если я признаюсь, что предпочел бы пойти с вояками. С другой стороны, Сайлас теряет чувство реальности, когда увлекается операцией. То есть, вполне вероятно, он может так увлечься своей ролью, что отдаст меня этим двоим.
– Есть, сэр, – наконец заставил себя сказать я.
– И отдай капралу десять шиллингов для бармена.
Я отдал деньги.
– Это недоразумение, – промямлил я.
– Несомненно, – насмешливо бросил Сайлас, и все трое направились в бар.
До меня донеслись слова Сайласа:
– Когда он начал канючить, что это просто ошибка, я сразу понял, что такие вещи трудно доказать.
Я вышел на холод и получил от бармена полное ведро ледяной воды. Судя по температуре, вода была из холодильника. У меня посинели костяшки пальцев, едва я приступил к мытью машины. Видел бы меня старый Каплан – умер бы со смеху. Мыть эту чертову машину! Да она в жизни не была такой чистой! Да еще перед тем, как вернуть ее на старую грязную свалку!
Клиенты прибыли в час тридцать на машине марки «линкольн-континентал». За рулем сидел шофер в мундире, на заднем сиденье восседали два черномазых, одетые как банкиры, а рядом с ними белокожий франт с часами на цепочке и цветком в петлице – Жижи Грей.
– Бригадир Лоутер? – спросил белый.
– Пойду доложу, – ответил я и бросился в бар.
Сайлас и два полицейских неплохо сошлись, болтая о войне.
– Прибыла африканская делегация, – отрапортовал я, очень старательно отдавая честь.
– Ну, вот и они, – сказал Сайлас. – Давайте лучше сделаем вид, что у нас официальные отношения, а то посыплются расспросы, почему мы пьем вместе. Эти мужики из министерства иностранных дел могут быть ужасно дотошными.
Оба лягавых вышли из бара вместе с Сайласом. Сайлас отдал честь всем прибывшим, включая Жижи,
