поднятой головой ходила с ним по театральным фойе, ловя заинтересованные взгляды женщин, адресованные ее мужчине.
С трудом следя за скучными событиями, разворачивающимися на сцене, она думала только о том, как по окончании спектакля они поедут домой и Андрей наконец заключит ее в свои объятия. Всем театральным представлениям она предпочитала собственную постановку, где она являлась и режиссером, и главной героиней, а Андрей – одновременно и благодарным восторженным зрителем, и участником организованного ею чувственного действа. Но беда была в том, что и это самое действо начало постепенно сворачиваться и скукоживаться. Лиля чувствовала, что ее тело все еще волнует Андрея, но что-то в их интимных отношениях с каждым проведенным вместе вечером неуловимо менялось.
– И все-таки у тебя появилась другая женщина, – заявила Лиля, после того как Андрей, довольно быстро оторвавшись от нее, вдруг начал изучать записную книжку своего мобильника.
– Да с чего ты взяла? – вроде бы удивился он, но Лиля всем своим разгоряченным телом, всей кожей почувствовала, что попала в самое яблочко. Она приподнялась на локте, забрала у него телефонную трубку и потребовала: – Посмотри мне в глаза и скажи, что любишь. Тогда я поверю, что у тебя никого нет, кроме меня.
Надо сказать, что раньше всякие нежные словечки не интересовали Лилю и даже были ей смешны. Детдомовское детство напрочь лишило ее всяческих сантиментов. Она занималась сексом с тем, с кем хотела, никогда не сопровождала физическое совокупление цветистыми фразами и не ждала их от своих мужчин. Лиля даже мужу не признавалась в любви. Любви, конечно, и не было, но ей, запросто и со вкусом сочинявшей всяческие небылицы во имя собственного блага, даже в голову не пришло соврать. А Рафаэль и не заметил того, что она ему не сказала пресловутое «люблю», видимо, потому, что сам был безумно влюблен и страшно обрадовался, когда девушка согласилась выйти за него замуж. Он посчитал это самым настоящим признанием в любви с ее стороны.
Андрея Лиля впервые полюбила всем существом, но слов любви и ему не говорила. Просто не умела, не была им обучена. Несмотря на то что до замужества она некоторое время проработала библиотекарем, Лиля почти не читала книг, где можно было бы ознакомиться с образцами любовных признаний, а то, что «долбили» на уроках литературы в школе и техникуме, давно забыла. Сейчас же, когда Андрей начал непостижимым образом от нее ускользать, Лиля вдруг сообразила, что и он никогда не говорил ей о любви. Она не заметила этого, как в свое время Рафаэль. Ей достаточно было того, что Андрей тает в ее объятиях и в ответ дарит ей фантастический чувственный восторг. Теперь она вспомнила о знаменитой фразе «Я тебя люблю» и именно ее потребовала от Андрея в качестве мощного успокоительного средства.
Шаповалов недовольно скривился, забрал у нее свой мобильник и раздраженно сказал:
– Ну к чему лишние слова, когда и так все ясно!
Он открыл флип телефона и собрался с кем-то переговорить, но Лиля опять выхватила у него из рук трубку и отбросила ее подальше в кресло.
– В чем дело? – рассердился Андрей. – Человек ждет моего звонка! Это по работе, и очень важно!
– Ничего не сделается с твоим важным человеком по работе! – очень четко произнесла Лиля. – Подождет, пока ты не ответишь на мой вопрос!
– На какой?
– На тот же самый? Скажи, ты любишь меня?
– Ты сама знаешь.
– Не знаю!
– Раньше тебя почему-то... – начал Андрей, но Лиля резко оборвала его:
– Не уходи от ответа!
– Ну... мне с тобой хорошо...
– Я знаю. Но сейчас спрашиваю о другом!
Андрей помолчал немного, покусывая губы, потом посмотрел ей в глаза и сказал:
– Я повторяю: мне с тобой хорошо. Но, возможно, к любви это не имеет отношения.
Лиля почувствовала, как внутри ее сжалась невидимая пружина, которая, распрямляясь, обычно бросала ее в жестокую и беспощадную схватку с врагом. Последний раз ощущение сжатой пружины внутри тела, как помнила Лиля, возникало в детдоме. Но там всегда можно было освободиться от этого состояния, повыдрав кому-нибудь волосенки и расцарапав щеки. Сейчас нужно было как-то перетерпеть. Лиля с трудом сглотнула, пытаясь затолкать распрямляющуюся пружину поглубже, с силой сжала и разжала кулаки и почти ровным голосом спросила:
– Так «возможно» или «не имеет»?
Андрей опять сморщился, потом по своей привычке потер лицо ладонями и ответил:
– Не имеет.
– А к чему же это имеет отношение? – вытолкнула из себя Лиля.
– Разве ты не знаешь, как называется то, чем мы с тобой только что занимались? – усмехнулся Андрей.
– И как же оно называется?
– По-моему, сексом. А ты что думала?
– Правильно ли я понимаю, – медленно начала Лиля, – что со мной ты занимаешься сексом, а любишь... другую женщину?
Андрей, который, видимо, решил поставить все точки над «i», кивнул головой и сказал:
– Да.
– И когда же ты успел ее полюбить, если все время был со мной? Она кто? Вы вместе работаете?
– Нет. Мы жили с ней... до тебя. Я собирался на ней жениться, но познакомился с тобой и... увлекся. Ты, Лилька, – невесело улыбнулся он, – фантастическая женщина! Мне долгое время казалось, что ты – само совершенство, но...
– Договаривай, – потребовала Лиля у запнувшегося Андрея.
– Оказалось, что одного фонтанирующего секса мало для любви.
– А что же надо еще?
– Много чего. Нужны общие интересы, наклонности и еще что-то... неуловимое... Я, пожалуй, не смогу определить это словами. Возможно, у этого и нет словесных обозначений. Кроме того, выяснилось, что у нее... у той женщины... будет ребенок.
– Она тебе так сказала? – ощетинилась Лиля. – Но за прошедшее время она могла...
– Про ребенка мне твой муж сказал! – перебил ее Андрей.
– Рафаэль?
– А разве у тебя есть другой муж?
– Нет, но...
– В общем, Лилька, держись за свои кружева, чтобы не упасть. Оказалось, что твой Рафаэль все это время жил с моей... бывшей женщиной... без пяти минут женой...
– Как? – Лиля почувствовала, что от лица уже отлила вся кровь. Несмотря на то что Рафаэль однажды приводил в дом какую-то бабу, в собственном муже она была уверена: стоит ей его только пальцем поманить...
– Вот так! Познакомились каким-то чудесным образом. Представляешь, я даже умудрился с ним подраться. Но тогда я еще не знал, что он твой муж, для меня он тогда был лишь любовником моей женщины.
– Любовником? – недоверчиво переспросила Лиля.
– А ты думаешь, можно жить с женщиной, испытывая к ней только платонические чувства?
– Платонические? Что еще за чувства?
– Это когда без секса, Лиля! Ты можешь жить с мужчиной без секса?
Она растерянно покачала головой.
– Вот и они, думаю, не смогли.
– Ну так ведь тогда... Короче говоря, с чего Рафаэль взял, что ребенок твой? Может быть, его?
– Честно говоря, я тоже сомневаюсь в своем отцовстве, но они оба – и Рафаэль, и Лера – уверены, что ребенок мой.
– И ты им веришь? – взвилась Лиля, даже не вспомнив, что ту бабу, которую Рафаэль приводил домой, он тоже называл Лерой.
– Странное дело, но мне хочется им верить, – ответил Андрей. – По-моему, я уже наконец созрел для семьи. Тридцать восемь лет – не шутка!
– А я? – не своим голосом проговорила Лиля. – А как же я? Что будет со мной?
– Ну давай попробуем вернуть все на круги своя.
– Ты специально говоришь так, чтобы я не понимала, да? – зло выкрикнула она.
– Я имел в виду, что, возможно, тебе тоже есть смысл опять соединиться со своим мужем.
– Но я не люблю его!
– Он плохой любовник?
– Нормальный! Но я... я тебя люблю... – выдохнула Лиля и заплакала. Последний раз она плакала лет в десять, когда наконец поняла, что мама никогда не заберет ее из детдома.
– Лиля! Ты ли это? – удивился ее слезам Шаповалов. – На кой черт тебе-то любовь, если твой муж – хороший любовник и, насколько я знаю, прилично зарабатывает?
– Издеваешься, да? – произнесла Лиля таким мрачным тоном, каким уже однажды говорила, что не позволит ему ее бросить.
– Нет. Я называю вещи своими именами, – ответил Андрей. И вдруг испугался почерневшего лица своей любовницы. Ему ли не знать, насколько она сильна характером! Месть сильной и не очень умной женщины может быть страшна.
– То есть... ты меня все же бросаешь, так? – зловеще спросила Лиля.
Шаповалов опять немного помолчал, глядя ей в глаза и мысленно взвешивая все «за» и «против», и наконец ответил:
– Да.
– И это последнее твое слово?
– Последнее.
– Хо-ро-шо! – по слогам произнесла Лиля и с силой столкнула его с дивана. И крикнула с почти четко произнесенным «р»: – Убир-р-райся!
Андрей с самой независимой улыбкой поднялся с пола, натянул джемпер, забрал с кресла свой мобильник и вышел в коридор. Лиле хотелось бы, чтобы он изо всей силы шандарахнул входной дверью, потому что этот грохот соответствовал бы той буре, которая бушевала в ее душе. Но интеллигентный Шаповалов так аккуратно прикрыл ее, что замок лишь тихонечко щелкнул. Лиля упала в подушку лицом. Что же он с ней делает? За что же он ее так? Она ли не угождала ему во всем? Она ли не любила? Он ведь сам говорил ей, что ни с одной женщиной не испытывал такого восторга, как с ней? И что же вдруг случилось? Почему Андрея потянуло обратно к той женщине, которую он уже однажды бросил?
Лиля резко поднялась и села на одеяле, обхватив руками все еще голые колени. Нет! Он все врет! Не может быть, чтобы дело было в ребенке! На что ему ребенок? Он же не Рафаэль, помешанный на детях. Муж-то все время твердил ей, что
