– Да, да! – подхватил Тироц Багратуни. – Можно и подождать с отъездом домой!
Эта беседа утвердила Нершапуха в убеждении, что он был прав, настаивая на помощи греков: только твердым обещанием этой помощи можно было пытаться объединить армянских нахараров в борьбе против Азкерта. Но одновременно Нершапух осознал и шаткость дела, если эти люди ставили условием своего содействия помощь извне.
Все увиденное и услышанное у Васака тяжело удручало Нершапуха. Что оставалось делать? Очистить столицу? Отнять власть у Васака, начать междоусобицу в момэнт, когда над страной нависла угроза?
Нершапух вновь утвердился в прежнем решении: да необходимо выиграть время, выждать, пока улыбнется удача. Поэтому, едва вернувшись во дворед, он вновь вызвал Атома и заявил:
– Строжайше запрещаю тебе князь, подавать повод к столкновению! Положение создалось опасное – Повод возникнет сам собой, государь. Но боюсь, что события нагрянут сразу и сами подхватят нас! – возразил, на этот раз резко, задетый за живое Атом..
– Решительно предписываю тебе не раздражать приверженцев Васака, соблюдать умеренность, не трогать заключенных персов! – еще более повелительно заявил Нершапух. – Приказываю тебе, слышишь?! – И Нершапух, вспыхнув, ударил ладонью по рукояти своего меча.
Атом холодно оглядел его и медленно проговорил:
– Если первотронный владетель Арцруни и в священном обете не забывает о праве первенства и местничестве, определенном в разрядной книге армянских нахараров, чего же мы можем требовать от нахарара Нерсэ Урца или Тироца Багратуни?! И, кроме того, пытаться запугать меня? Чем это ты пугаешь меня, государь?.. Может быть, вызовешь мать, чтобы она прикрикнула на меня?
Довольно! – крикнул совершенно потерявший самообладание Нершапух. – Перестань читать мне поучения! Тебя на этот пост назначили нахарары, которые дали обет! Повинуйся и исполняй приказания!
– Государь Арцруни! Ведь и я дал обет… И я воин родины… Не забывай этого!
Атом хотел было продолжать, но сдержался из уважения к возрасту и положению Нершапуха.
Под Арташатом они разъехались: Нершапух свернул на юг, Атом проехал в лагерь.
В пути Нершапух составил короткое послание Вардану и отправил со срочным гонцом. Послание заканчивалось следующими словами:
«…Спеши, Спарапет. Здесь царит смятение и нет никого, кто был бы способен объединить наши силы и продержаться. Твой Атом – настоящий безумец и может погубить все дело…»
Силы Васака разрастались угрожающе. Каждый день можно было ожидать вооруженного выступления.
Атом, умудренный событиями в Ангхе и уже начинавший считаться с боеспособностью вооруженного народного ополчения, разделил войско Аргашатского лагеря на три полка. Один он отдал под начальство Аракэла, вокруг которого группировались крестьяне из Багреванда, Туруберана и Тарона, во главе с Ованесом, Карaпетом, Погосом, Серобом и их товарищами. Второй полк, в который входило народное ополчение Арташата, был поставлен под командование Саа,а. В этом полку были кузнец Оваким, брат Зарэ, дед Абраам, Вараж и Маркос. Отдельную воинскую часть составляли женщины, возглавляемые Хандут. Общим руководителем всего ополчения считался все-таки Аракэл.
Из ближних и дальних областей продолжали стекаться в Арташат крестьяне, пополняя отряды. Вскоре организовалось и снабжение: народ со всех сторон приносил съестные припасы и фураж, приводил коней.
Нахарары воспряли духом, с воодушевлением принялись за организацию и обучение своих полков.
Дзмероц стал центром формирования государственного войска. Там и раньше стоял отряд, считавшийся резервным. Теперь его перевели на положение боевий часчи: обули, одели и вооружили, привели в полную походную готовность.
Таким образом, нахарары понемногу осознали силу простого народа. Заметив, что и собственный их полки воодушевились, когда увидели, что и народ принимает участке в защите родины, они почувствовали невольное уважение к народу.
Артак Рштуни со своими спутниками добрался домой к вечеру второго дня. По-видимому, нахарар был в мирном настроении: тотчас же велел он приготовить ужин и, несмотря на усталость, пригласил всех к столу. Ужин прошел мчрно и спокойно. Нахарар шутил, весело поглядывая на своего тестя. Гедеон с большим достоинством сидел на своем месте и хотя не принимал участия в беседе, но выглядел спокойным. Княгиня Аршалуйс несколько раз с подозрением оглядела мужа и отца, но, как будто уверившись, что ничего не произойдет, успокоилась. Лишь Анаит не сводила с них тревожного взгляда: ничего хорошего она не ждала.
Дня два Артак Рштуни был весел и со всеми шутил. Вечером второго дня, после ужина, он знаком дал понять сидевшему рядом с ним Гедеону, что просит его остаться. Легким наклонением головы Гедеон выразил согласие. Княгиня Аршалуйс, госпожа Эстер, Анаит и Астхик удалились, встревоженные и взволнованные.
Когда зять с тестем остались одни, Артак, ухмыльнувшись, взял чашу с вином и, пристально глядя на Гедеона, произнес:
– А теперь выпьем за здравие «орла»!
– «Козла»! – поправил Гедеон.
– «Орла»! – настаивал Артак, впиваясь в Гедеона глазами.
– «Козла!» – поправил Гедеон. Артак опустил чашу.
– Хорошо, пусть будет «козел». Дай-ка мне ответ за этого «козла»: войска владетеля Рштуника ты выводишь против самого владетеля Рштуника? Ты о скольких это головах, а?
– На плечах – одна.
– Слетит она с плеч!
– Не слетит! Убьешь, и то не слетит!
У Артака от злобы перехватило дыхание… Он поднялся, медленно подошел к Гедеону и, став прямо перед ним, прошипел, глядя сверху вниз:
– Не убью, нет! Пока не заставлю тебя целовать мне ноги, – не будет тебе смерти.
Наступило молчание. Мстительный и злопамятный нахарар обдумывал, как ему сломить упорное сопротивление Гедеона.
– Ну, а дальше? – спросил он своего тестя.
– Что дальше? – переспросил упрямец, ничем не показывая, как на него подействовало оскорбление.
– Не будет ничего дальше! Скажи: «Отрекаюсь от своей веры»!
– Не отрекаюсь!
– Почему?
– Я стою за народ мой, борюсь за народ мой! И пусть псы едят твоего Азкерта вместе с твоим Васаком.
Артак Рштуни побелел от гнева. Он начал бить Гедеона кулаком по лицу, повторяя при каждом ударе:
– Стоишь?! Стоишь?! Стоишь?!.
– Стою! – глухо и хрипло повторял Гедеон при каждом ударе. – Стою! Стою!..
Он не менял позы, даже не смотрел на потерявшего голову от ярости оскорбителя. Изо рта и поса Гедеона лилась кровь, но он не уступал. Артак начал задыхаться и перестал бить. За дверью слышались рыдания жены и дочерей избиваемого.
Артак Рштуни кликнул дворецкого и велел позвать палача. В ожидании его прихода он снова опустился в свое кресло и с улыбкой рассматривал окровавленное лицо Гедеона; он улыбался как после какой-нибудь забавной шутки…
Вошел палач – скопец с бабьим лицом.
– Проводи сепуха! – распорядился Артак Рштуни. Затем деловито прибавил: – Кстати, украсишь ему заодно руки и ноги!
Палач внимательным и наметанным взглядом окинул Гедеона и затем оглянулся на Артака Рштуни, как бы молчаливо спрашивая что-то. Тот ответил ему утвердительным кивком.
